|
Заказ Город жил своей обычной будничной жизнью. Куда-то ехали машины, спешили люди. Дмитрий, молодой и красивый, в шикарном тёмно-синем костюме, из-под которого виднелась белоснежная рубашка и галстук в тон, шёл по улице, профессионально-привычно выхватывая из общей суеты нечто необычное, яркое, контрастное. Вот разодетая модница на высоких каблуках-шпильках ведёт за руку ребенка и что-то говорит ему, ласково улыбаясь. Солидный респектабельный мужчина в тёмном костюме с самым серьёзным выражением лица разговаривает по сотовому, а в другой руке у него – большой игрушечный ярко-розовый медведь с бантиком. Все эти мелочи могли пригодиться в очередной статье молодого журналиста, а может, в будущем, и для романа. Эх, роман. Вряд ли он его когда-нибудь напишет. Времени нет абсолютно. Работать, зарабатывать, крутиться – всё надо. Иначе никак. Посетителем была самая обычная девушка. – Я лучше знаю, какие рукописи нам нужны! Если я сказал: не годится, значит – не годится! – кричал опытный сотрудник. – Раз вы так говорите, то вы – или не читали, или ничего не понимаете в литературе! – запальчиво возразила посетительница. – Кто – я не понимаю? – задохнулся от возмущения Лев Петрович. – Уходите отсюда, и чтобы я вас здесь больше не видел! И он в ярости вышвырнул рукопись в раскрытое окно. Девушка кинулась к окну, глядя вслед улетевшей рукописи с таким отчаянием, словно сама была готова прыгнуть следом. Не прыгнула. Подбежала к сотруднику. – Вы…! Вы…! – слов у неё никаких не нашлось, и она просто выскочила из кабинета. – Вон отсюда! – запоздало закричал ей вслед Лев Петрович. – Осторожнее! – строго сказал он и открыл дверь знакомого кабинета. – Вон отсюда! – крикнул Лев Петрович, заметив открывшуюся дверь. Несмотря на запрет, Дмитрий вошёл. – А-а, это ты, – облегчённо выдохнул Лев Петрович. – Проходи. – Кто это? Лев Петрович сразу понял, о ком идёт речь, небрежно бросил на ходу, усаживаясь за стол: – Так, дунька одна. – Что, в самом деле? – слегка удивился Дмитрий. – Дуня? – Нет… Как её… Лев Петрович взял клочок бумаги, прочёл: – Дарья Кузнецова. – Действительно, подарочек, – согласился Дмитрий. – Да уж, достанется кому-то. А ну её… Лев Петрович немного успокоился, заметил шикарный костюм Дмитрия, который сидел так хорошо, словно молодой человек в нём родился. – Ты чего так вырядился? – Еду брать интервью, – пояснил Дмитрий. – Надо соответствовать. Лев Петрович уселся поудобнее, отодвинул бумаги, сказал доверительно: – Я ведь тебя вот зачем позвал. Ты где сейчас? – Так, фрилансер. – Что? – Свободный художник. То тут статейку пристрою, то там. – Понятно. Без определенных занятий. Короче, безработный. – Работы хватает, – спокойно возразил Дмитрий. – И деньжата кое-какие водятся. – Да ладно, брось. «Деньжата». Я тебе предлагаю «срубить бабла по-крупному». Лев Петрович посмотрел на Дмитрия, предвкушая горячую заинтересованность и восторг безработного. Журналист невозмутимо ждал продолжения. – Такое дело, – веско произнес Лев Петрович, выдержав паузу. – Мне предложили работу в издательстве, рукописи читать. Он встал из-за стола и продолжил свою мысль, расхаживая по кабинету: – Короче, я понял, что им нужно. Такую хрень сварганить – раз плюнуть. Но мне одному… Понимаешь, дел по горло. Работа ведь по совместительству. Да тут ещё целый день нервы треплю. Гении табуном идут, чтоб их… – В литературные негры приглашаете? Лев Петрович остановился перед Дмитрием, посмотрел на него в упор. – Да брось ты, «негр»! Не перетрудишься! Снова отправился в поход по кабинету. – Тебя что, заставляют «создавать образы, выражать глубокие мысли»? Сюжет должен быть простой, как мычание. Лев Петрович устал, наконец, слоняться по кабинету, сел за стол. – Герои такие, скажем… молодые парни, считают себя крутыми. Хулиганят, избивают прохожих. Стали торговать дурью, попали в тюрьму. Распишешь всякие тюремные ужасы, потом еще что-нибудь… Да особо не напрягайся. – В смысле «пипл схавает»? – Ловишь на лету! Молодец! Справишься! Что рукопись примут – гарантия. Я приму. Понял? – и многозначительно взглянул на журналиста. Дмитрий этот взгляд расшифровал, но всё же решил уточнить: – Гонорар поделим? – Соображаешь! По рукам? Крепкое рукопожатие как залог заключенной сделки. В коридоре редакции его, оказывается, ждали. Девушка Дарья Кузнецова, бережно прижимая к себе растрёпанную рукопись, подошла к Дмитрию. – Здравствуйте! Можно вас на минутку? – Вас что, мама в детстве не учила, что приставать к незнакомым мужчинам – неприлично? – на ходу бросил ей красавец-журналист. – Я вас знаю. Вы – журналист. Дмитрий… – девушка запнулась. – Валерьевич, – подсказал Дмитрий. – А я – Даша. Дарья Кузнецова. У вас хорошие отношения с Львом Петровичем, и я подумала, может, вы поможете. У меня – рукопись… – Послушайте, Даша, – снисходительно произнёс Дмитрий, не останавливаясь и не глядя на девушку. – Таких, как вы – сотни. Он привычно быстро сбежал по ступенькам. Даша остановилась, крикнула ему вслед: – Я понимаю, что пишут многие, но у меня – замечательная рукопись! Дмитрий даже задержался на лестничной площадке, чтобы ответить этой приставале: – Я ещё не встречал ни одного человека, который пришёл бы и сказал: «Я вам такую дрянь принес!» Он снова стал спускаться, но уже медленнее, Даша догнала его. – Каждый считает себя гением, – продолжал Дмитрий. – А начинаешь читать… – У меня очень интересно! – с воодушевлением воскликнула Даша. – Правда! Про замечательную женщину-врача. О том, как она спасает людей, о её личной жизни. – Это – интересно? – усмехнулся Дмитрий. – Вы всерьёз? Кому это интересно? Вам? Вашей бабушке? Чтобы продать рукопись, нужно что-то такое… Вот, например, если бы эта ваша врач убила бы какого-нибудь пациента… – Она на это не способна! – твёрдо заявила Даша. – Не говорите ерунды. Перепишите несколько страниц – и ваша гениальная рукопись получит хоть какой-то шанс быть прочитанной. – Я не могу влиять на поступки героев, я могу лишь описывать то, что они делают. Поймите, это – другая реальность, со своими законами. Нельзя активно вмешиваться в неё. Это опасно! – Вам, по-моему, нужно срочно обратиться к психиатру. Извините, спешу. Дмитрий быстро пошёл по улице. Даша остановилась, глядя ему вслед. Дорогой автомобиль притормозил рядом с Дмитрием, и нежный женский голос вывел журналиста из задумчивости: – Молодой человек, вас подвезти? Из окна автомобиля выглядывала потрясающая красавица с длинными роскошными волосами, распущенными по плечам. – Эля? – удивился Дмитрий, узнав в красавице свою невесту. – Ты почему не в институте? – Дим, ты прямо как мой папа, – сказала она разочарованно. – Садишься, нет? Дмитрий сел в машину. – Я думала, ты обрадуешься, – поджала губы Эля. – Я очень рад, – спокойно сообщил Дмитрий. – Ты подвезёшь меня на киностудию, а то я уже почти опаздываю. – Киностудия? – оживилась Эля. – Как интересно! – Интервью с режиссёром, – кивнул Дмитрий. – Еле договорился. – Можно, я с тобой? – Нет, это неудобно. – Димочка, пожалуйста, – умоляюще протянула Эля. – Может, я ему понравлюсь, и он пригласит меня в свой новый фильм… – …и ты совсем забросишь институт, – продолжил за неё Дмитрий. – Ты такой правильный. Он усмехнулся. – Что, сам никогда не прогуливал? – Нет. Мне мой институт не так легко достался, как тебе, – спокойно сказал Дмитрий, намекая на её состоятельного и влиятельного родителя. – Зато тебе легко досталась я. Красивая и умная. Он улыбнулся. Это точно. – Ты ещё не передумал на мне жениться? – и Эля потянулась к Дмитрию. Он мягко отстранился. – Элюнь, я сейчас приду к режиссёру весь перемазанный губной помадой. – Он тебе только позавидует, – заверила Эля, не оставляя попытки поцеловать своего жениха. Дмитрий осторожно поцеловал её в щеку возле уха. – Мне надо работать. – Ты и так работаешь. Двадцать пять часов в сутки. Или двадцать шесть. – Надо зарабатывать. Раз уж я решил кое на ком жениться. Не будем же мы сидеть на шее у твоего папы. – Столько ты всё равно не заработаешь. – Кто знает, – загадочно сказал Дмитрий. – Кое-что намечается. – Что? – Потом. Мне пора. Он приоткрыл дверцу автомобиля, но Эля крепко схватила Дмитрия за рукав его шикарного костюма. – Подожди, а… С кем это ты разговаривал у редакции? Дмитрий недоумённо посмотрел на свою невесту, вспоминая: вроде не было поводов для ревности. Вспомнил. – А, эта… Начинающая писательница. – Графоманка? Дмитрий пожал плечами, пытаясь всё же выйти. – Скорей всего. Но она, по крайней мере, знает, чего хочет. – Я тоже знаю, – подхватила Эля. – Я буду хорошей любящей женой, домохозяйкой. Не веришь? Дмитрий повернулся к ней и ответил очень серьезно: – Насчет жены – верю. А насчет домохозяйки я как-то сомневаюсь. Хотя… ты на верном пути. К чёрту институт. Здравствуй, кухня, кастрюли. – Что тебе-то не нравится? Многие мужчины мечтают, чтобы их жены не работали. – Мало ли, о чём я мечтаю. А ты сможешь? Тебе же нужно, чтобы на тебя смотрели, восхищались. Твоей красотой, твоим знанием языков… Несмотря на то, что Эля слушала его внимательно, Дмитрий прервал свою речь, взглянув на часы. – Все. Я побежал. Пока. Он уже подходил к входу в здание, когда услышал Элин возглас. – Дима! Он обернулся. – Я ещё успею на последнюю пару, – крикнула ему Эля. Дмитрий одобрительно улыбнулся и помахал ей. Режиссёр произносил хорошие, правильные слова, а Дмитрий записывал его пламенную речь на диктофон. Одной рукой бросил папку на стол, другой нажал кнопку на компьютере. Зазвонил сотовый. – Уже отправляю, – успокоил Дмитрий заказчика и отправил текст по электронной почте. Откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул, развязывая, наконец, осточертевший галстук. Теперь можно и расслабиться. Дмитрий снял пиджак, небрежно бросил его на спинку стула, бухнулся на кровать и растянулся, блаженствуя. – Я уже отправил... Почему? Мы же договорились… – и, понимая, что доказывать что-то и качать права бесполезно, коротко и четко сообщил: – Еду. Дмитрий занял очередь к единственному компьютеру с принтером. Принтер был матричный, неторопливо жужжал по строчкам, дурацкий звук бил по нервам. Уладив дела в редакции, Дмитрий возвращался домой. Наступил вечер, и окна родной пятиэтажки светились мягким теплым приветливым светом. – Пока нет. Сегодня с интервью целый день… – Не тяни. Давай сообрази там что-нибудь по-быстрому, скинь мне по мылу, гляну на досуге. В темноте Дмитрий наткнулся на что-то твёрдое. – Черт, что это? – услышав в телефоне недоумённое сопение, бодро пообещал: – Ладно, – и завершил разговор. Дмитрий включил свет и обнаружил предмет, на который он налетел: большую дорожную сумку. – Мама! – крикнул он в направлении комнат. – Зачем тут сумка? – Может, я хоть поужинаю? – задал он риторический вопрос, проходя в свою комнату. Мама последовала за ним. Дмитрий включил свет, подошел к письменному столу, потянулся к кнопке включения компьютера. – Я заказала такси, – сообщила вошедшая вслед за ним мама. – Сейчас должно подъехать. Светлана Николаевна… Ты меня вообще слушаешь? – Да, да… – рассеянно кивнул он, набирая текст в поисковике. – Светлана Николаевна приболела, просила меня приехать, денька на два. Как раз выходные. Ты ведь справишься один? – Да, конечно, – снова кивнул Дмитрий, стоя у компьютера и глядя на монитор. Проблемы подруг, коллег и прочих посторонних всегда были для его мамы важнее сына. Он привык к этому и уже не представлял себе другой жизни: с мамой – заботливой клушей, которая готовит свеженький ужин любимому сыночку. Мама подошла ближе, тоже взглянула на экран, прочитала заданные слова: «бандитские клички». – Дима, боже мой, зачем тебе бандитские клички? – Буду писать книгу. Заказ издательства. – Димочка! Ты станешь писателем! – восхитилась мама. Раздался звонок городского телефона. – Это, наверное, такси, – мама поспешила в гостиную. На экране компьютера появилось сообщение: «соединение прервано». – Черт! – Дмитрий снова стал набирать слова в поиске. Слышно было, как мама в гостиной говорит по телефону: – Алло! Да, да, выходим. Спасибо, – и она крикнула уже ему: – Дима! Он поспешил в гостиную, на ходу выключая свет в комнате. – Нашёл клички? – поинтересовалась мама. – Это для книги? – Да, героев надо как-то назвать, двух парней. Дмитрий направился в прихожую, на ходу выключая свет и в гостиной. Мама уже обулась, поджидала его у двери. – Нет, не нашёл, – ответил Дмитрий на первый вопрос и взял сумку, которая оказалась тяжеленной. – Назови Лёлек и Болек, – предложила мама. – Мама, какие болеки? – возразил Дмитрий. – Это же смешно! Они вышли из квартиры. Пока Дмитрий закрывал дверь, мама рассеянно наблюдала за ним, пребывая в задумчивости. – Тогда, Том и Джерри. Мама вопросительно посмотрела на сына, пытаясь расшифровать выражение его лица. – Тоже не нравится? – расшифровала правильно. Дмитрий стал спускаться по ступенькам, мама за ним. – О, вспомнила: Хмырь! – воскликнула она, когда они дошли до второго этажа. – Это уже что-то, – согласился Дмитрий. – Ладно, оставь, сам придумаю. Но мама уже вошла во вкус: – Хмырь и Штырь! – и восторженно заявила: – Какое у тебя интересное задание! Тебе нужно посмотреть сериалы. «Про ментов»! Дмитрий, тащивший сумку, и его интеллигентная мама уже вышли из подъезда и приближались к поджидавшей машине. – Там столько полезных слов и выражений, которые ты мог бы использовать в своем художественном произведении, – говорила мама. – Например? – пропыхтел Дмитрий, сгибаясь под тяжестью сумки. Мама задумалась. – Сейчас, сейчас, я вспомню! – пообещала она. Дмитрий открыл дверцу такси, мама села на заднее сиденье. Дмитрий запихнул сумку, сел рядом. Машина быстро ехала по вечерней улице. Дмитрий бездумно смотрел в окно, на вечерние огни города. Таксист, полноватый мужчина средних лет, сосредоточился на дороге. В тишине раздался торжествующий голос мамы, которая вспомнила, наконец, подходящее выражение для будущего литературного шедевра: – Стой, падла! Таксист резко затормозил, пассажиры схватились за сиденья. – Осторожнее, любезный друг мой, – вежливо сказала мама таксисту. Тот оглянулся на интеллигентную даму, что-то невнятно пробурчал себе под нос. Поехали дальше. Минуты через две мама снова торжествующе воскликнула: – Ты чё, гнида, оборзел? Таксист нервно оглянулся. Мама, довольная, что удалось вспомнить ценное выражение, не обратила на него внимания. Так они и ехали, с возгласами мамы, вспоминающей разные слова из бандитского лексикона: – Хаза! Малява! Отстой! Такси подъехало к зданию вокзала и остановилось. Таксист обернулся к пассажирке: – Прибыли на хазу, мадам! Наконец-то он возвращается домой. Поздняя ночь. Родная пятиэтажка уже почти спит, только некоторые окна еще светятся – мягко, тепло, приветливо. Дмитрий поднимался по лестнице не спеша, раздумывая над будущей книгой. «Итак, клички. Какие могут быть клички?» Повернул ключ в замке. «Лёлек и Болек: смешно, конечно». Вошёл в темную прихожую, щёлкнул выключателем. «Том и Джерри – уже что-то, но тоже не годится». Дмитрий переобулся в тапочки спортивного типа, с задниками, на резиновой подошве, продолжая размышлять. «Что там мама еще говорила? Что-то такое было, более подходящее». Он вошел в свою комнату, включил свет. «Хмырь! Хмырь и Штырь. Нет, так не пойдёт. Рифма, смешно. Надо что-то пострашнее». Так же машинально прошёл на кухню, отыскал в холодильнике еду, поставил разогревать в микроволновку. «Хмырь. Хмырь – хорошо. Но банально. Что бы такое придумать похожее, зловещее». Дмитрий задумчиво уставился на микроволновку. Ничего подходящего не придумывалось. Голова отказывалась соображать. Наверное, от голода. В самом деле, как только он приступил к ужину, стали возникать вполне приемлемые идеи. «Если – Хлыст. Рожа мерзкая, ухмылка отвратительная, сам злющий, гадкий». Дмитрий сосредоточенно жевал, продолжая раскручивать мысль. «Мама била. Да, надо бы ещё про детство. Тяжёлое детство. Неполная семья, только мама... Какая у него могла быть мама? Алкоголичка… стерва… курва… шалава… Родила – и бьёт.» – Ты где шлялся, паразит?! – и замахнулась, намереваясь ударить. – Иди сюда. Хлыст вскочил, выбежал из комнаты. – Ты что ж это делаешь, паразит, засранец! Домой не приходи! Взрослый Хлыст, отвратительно ухмыляясь, подбросил на руке тяжёлый булыжник. Дом, возле которого он стоял, представлял собой жалкое зрелище: весь обшарпанный, с разбитыми окнами, некоторые кое-как заделаны картоном. К Хлысту подошел Клещ с гадкой ухмылкой. «Клещ и Хлыст. Всегда вместе». – Мокруха? – переспросил Хлыст. – Дурь толкнуть. – Если заметут, огребём по полной. – Обижаешь. Дело – верняк. У меня всё завязано. Хлыст побежал, за ним с криком «Стоять!» ринулся второй милиционер, тоже выскочивший из машины. Машина помчалась по ночной улице. Открыл дверь, вошёл. Кто-то выбил чашку с кофе из его рук. Со зловещим лязганьем закрылась дверь – не его комнаты, а тюремной камеры. На него угрожающе надвинулись агрессивно настроенные Клещ и Хлыст – его персонажи! – Ты чё, падла, оборзел? – просипел Клещ. – Если б не ты, нас бы в жизни не взяли! – Вы – не настоящие! – крикнул он. – Давай проверим! – подскочил к нему Хлыст и засадил ему кулаком в живот. Дмитрий упал, корчась от боли. Медленно поднялся с пола, бросился к двери и попытался её открыть. Но прочная дверь тюремной камеры была надежно заперта. Дмитрий заколотил изо всех сил: – Эй, там, откройте! Помогите! Кто-нибудь! Клещ и Хлыст оттащили его от двери, набросились на него с побоями. Он пытался защищаться, бить в ответ, но сладить с крепкими, закалёнными в драках парнями не удалось. Они пинали его, лежащего на холодном полу, почти бесчувственного. Он только сдавленно стонал – и это всё, на что он был сейчас способен. – Вот тебе! – приговаривал Хлыст. – Хватит уже, перестаньте… – с трудом выговорил Дмитрий. – Да я только начал! Хлыст – потому и Хлыст, что бьёт… – заявил персонаж, с удовольствием пиная автора, – бьёт, бьёт… – А Клещ – он на то и Клещ. Вцепится – не оторвёшь! – Клещ тоже пинал с удовольствием. – Лучше бы я назвал вас Лёлек и Болек… – пробормотал Дмитрий. – Ты чё сказал, гнида? – возмутился Клещ. – А ну, повтори! Дмитрий с трудом встал, еле добрался до двери, постучал негромко, безнадёжно, позвал тихо, с отчаянием: – От-крой-те. Дверь открыли. – Свободны, – отпустил следователь конвоиров. Милиционеры вышли. – Он? – кивнул следователь на Дмитрия. – Да, это мой жених, Дмитрий, – подтвердила Эля, с жалостью глядя на него. Подошла, протянула руку, осторожно дотрагиваясь до лица в ссадинах. – Дима. – Забирайте, – разрешил следователь. Дмитрий бухнулся на сиденье дорогого автомобиля, Эля завела машину. Поехали по зловеще тёмным ночным улицам, свет фар высвечивал только унылые дома и пустынную дорогу. – Я тебя отвезу до дома, – предложила Эля. – Не надо, – возразил Дмитрий. – Я тебя провожу. Мне так спокойней. Пешком пройдусь. – Пока. – Счастливо, – сказал Дмитрий, и это слово прозвучало как-то странно среди зловещей напряжённости тёмного города. Осталось уже немного. Вот он – его дом, его родная мирная пятиэтажка, многие окна которой светятся тепло, мягко, приветливо. Там – люди, помощь, спасение. Вот его комната, залитая мягким утренним светом. Всё на месте: книжный шкаф с аккуратно расставленными книгами, окно, на котором слегка покачиваются от ветерка легкие занавеси. Обычная привычная обстановка. Он в своей комнате, всё в норме. Лев Петрович, несмотря на выходной день, работал. В кабинете в своей квартире. Собственно, эту комнату кабинетом можно было назвать с большой натяжкой, и то лишь потому, что здесь стоял небольшой письменный стол с громоздким компьютером. Остальная обстановка не соответствовала гордому названию «кабинет». На спинках большого потрёпанного дивана и таких же потрёпанных кресел висели предметы взрослой и детской одежды. На гладильном столике высилась гора белья. Повсюду валялись детские игрушки. Дмитрий прошёл в ванную, все ещё протирая глаза. Тело ныло, словно он и в самом деле бегал по пустырю. Горячая ванна – вот то, что ему сейчас нужно. Он открыл воду, на всякий случай посмотрелся в зеркало – на лице, хоть и слегка помятом после неудобного лежания на столе, никаких ссадин не было. Лев Петрович, бойко тарабанящий по клавишам, на секунду задумался, подбирая нужное слово. – Так. Доколе! – прислушался к звучанию. Звучание ему понравилось. – «Доколе» – хорошо! – одобрил он и продолжил набор текста, диктуя себе вслух: – Доколе будет страдать литература наша без творческой личности! Ванна уже набралась, Дмитрий взял бутылочку с пеной для ванны, полил под струю. Пена весело распушилась, покрывая воду. Раздался звонок сотового. Дмитрий закрыл кран, пошёл на зов телефона. – Дим! Как дела? Творишь? – бодро поинтересовался его работодатель и благодетель. – Много ещё накропал? Ты быстрее давай. Особо не напрягайся. Начало неплохое, но надо бы ещё покруче. Убийство там какое-нибудь. Например, женщины. Молодой, красивой. Ну, валяй! Дмитрий вернулся, посмотрел на номер. – Да, Эль, привет. – Привет, милый. Скучаешь? – раздался томный сексуальный голос его невесты. Дмитрий явно увидел, как она в ярком шёлковом халатике в изящной позе полулежит на кровати в своей роскошной комнате с хроническим художественным беспорядком. С сотовым возле уха, Дмитрий вышел из комнаты, прошёл на кухню. – Элюнь, я правда очень занят. – Это ты так меня любишь? – кокетливо спросила она всё тем же томным голосом. Ничуточки не сердилась. – Ладно, приезжай, – сдался Дмитрий. – Люблю, конечно. Он положил телефон на стол, поставил на плиту чайник. Налил в чашку кипяток, размешал ложечкой растворимый кофе. Сидел за столом, подперев голову рукой и задумчиво наблюдая за паром, поднимающимся из чашки.
Наконец, бабулька, за которой он занимал, вышла, и он перешагнул порог кабинета. Красивая молодая женщина в белом халате и белой шапочке, скрывающей волосы, доброжелательно взглянула на него. – Проходите, пожалуйста, подождите минутку. Дмитрий сел, разглядывая плакаты на стенах кабинета и раздумывая, с чего начать. Врач что-то писала, склонившись над бумагами, наконец, подняла голову. – На что жалуетесь? – Понимаете, у меня несколько необычные симптомы. Я даже не уверен, что обращаюсь по адресу. Возможно, мне нужен врач другой специальности. Врач смотрела на него очень внимательно, и её взгляд постепенно менялся, утрачивая доброжелательность, и вот она уже смотрит на него совсем странно. – Вам нужна именно я, – уверенно произнесла врач, и что-то зловещее прозвучало в её голосе. – Да? – Дмитрий слегка растерялся: и от уверенных слов, и от зловещего тона. Врач встала, взяла шприц со стола, подошла. – Один укол – и все ваши проблемы будут решены. Дмитрий с ужасом уставился на пустой шприц в её руке. Он выбежал из кабинета, промчался по коридору поликлиники, ворвался к главврачу, не обращая внимания на протест очереди. – Вот она! – крикнул Дмитрий. Врач подняла голову, оказавшись пожилой и раздраженной тёткой: – В чём дело? Что это значит? – Извините, мне что-то нехорошо, – пробормотал Дмитрий, пытаясь осмыслить происходящее. – Всё в порядке, Анна Ивановна, – сказал главврач. – Пациент странный какой-то, с фантазиями. Он взял руку Дмитрия, посчитал пульс. – Посидите пока в коридоре, успокойтесь. Анна Ивановна, выпишите ему успокоительное. Дмитрий, измученный, потрясённый, сидел в коридоре поликлиники, тупо глядя перед собой. Кто-то сел рядом. Он повернул голову и узнал девушку, которая приставала к нему в редакции. Как там её звали? Дарья Кузнецова. Даша. – Ты тоже сюда? – вяло спросил Дмитрий. – Заболела? – Нет, – ответила Даша. – Это хорошо. А я вот что-то не очень. Сижу вот, жду, когда позовут. – Они тебя никогда не позовут. – Почему? – слегка удивился Дмитрий. Он внимательно всмотрелся в проходящих мимо врачей, медсестёр, пациентов. Никто не смотрел в его сторону, никто не обращал на него внимания. Похоже, что он для них не существует. Проходящие люди слились в общую движущуюся массу. Дмитрий повернулся к Даше, собираясь спросить, что всё это значит, но вместо Даши увидел ту самую молодую врачиху с пустым шприцем в руке. Врач странно улыбалась. – Вам рекомендовано успокоительное. Она умело схватила его за руку и вонзила иглу в вену. Дмитрий протестующе захрипел. Мамин голос звал его, упорно, настойчиво: – Дима! Он вынырнул из ванны, наполненной водой и пеной, отфыркиваясь. Заснул в ванне! Так же и утонуть можно. А мама? Он же отвез её на вокзал. Послышался громкий стук в дверь и снова мамин голос: – Дима! Ты что, утонул? Что с тобой? Дима! С тобой всё в порядке? – Да, всё нормально! – громко отозвался Дмитрий. – Я сейчас выхожу! Мама, ты когда приехала? Он вылез из ванны, вытерся, оделся, дернул за верёвку, вынимая пробку – вода стала уходить. Убедившись, что ванна пустая и чистая, Дмитрий вышел в прихожую. Здесь почему-то было навалено много обуви – и взрослой, и детской. На дряхлой вешалке, которой у них в квартире никогда не было, зато была в квартире Льва Петровича, куда он забегал как-то по срочному делу, громоздилась взрослая и детская одежда. Дмитрий вошёл в гостиную, удивляясь потрёпанной мебели и набросанным вещам. На обеденном столе лежали детские рисунки, карандаши, игрушечные машинки. Игрушки валялись и на полу вперемешку с детскими книжками и журналами для взрослых. – Папа! Иди сюда, я тебе что-то покажу! – и снова умчался. Из зеркала на него глянул полный и бородатый Лев Петрович, облачённый в махровый купальный халат. – Какая ещё Даша? – завизжала Эля, надвигаясь на него и угрожающе размахивая шумовкой. – Мерзавец, подлец! С кем ты шляешься? Да за что мне это? Что ты мне обещал, когда женился? «Сделаю карьеру, деньги рекой польются!» Торчишь в своей затхлой редакции, ерундой занимаешься, гроши получаешь, с какими-то девками путаешься! – Какими девками? – оторопело переспросил Дмитрий, пятясь под натиском этой фурии. – Ах, извини! «С восходящими звёздами литературы»! Вот-вот, посмотри на себя в зеркало, посмотри, полюбуйся. На кого стал похож! Просто так же на тебя никто и не позарится! Только эти «звёздочки»! Хоть бы бороду свою вонючую сбрил! Пытаясь спастись от яростного напора какой-то неправильной Эли, он направился в прихожую. Эля шла следом, воинственно размахивая шумовкой. – Всё, прошла твоя молодость, когда за тобой девчонки табунами бегали. И я – дура! Дмитрий открыл дверь в ванную. – А ты, наверное, только и думал, чтобы деньги моего папы заполучить! – вопила Эля. Ванная была не его. Не было чистенькой полочки с изящными флаконами шампуней, с баночками крема. Он ошеломлённо смотрел на замоченное в ванне белье, на детские майки, штанишки и носочки, развешенные на верёвках. За дверью подъезда царила гнетущая атмосфера ночи. Зловещий неосвещённый двор, в темноте которого угадывались очертания разбитых машин – тех самых жертв жестоких драк. Откуда-то доносилась нецензурная ругань, грохот, вопли, звон бьющегося стекла и скрежет металла. Из мрака выставилась чья-то отвратительная рожа: – Тебе чего, козёл? Это видел? Огромный грязный кулачище приблизился к глазам, и Дмитрий провалился в темноту. Он сел в постели, протирая глаза, потёр лицо, осмотрелся. Книжный шкаф с аккуратно расставленными книгами, окно, на котором слегка покачиваются от ветерка лёгкие занавеси. Спокойное ясное утро. – Чёрт, приснится же такое… Дмитрий надел чёрные джинсы, домашнюю рубашку, спортивные тапочки. Вошёл в гостиную, посмотрел на большие настенные часы – они показывали пятнадцать минут двенадцатого. – Проснулся? – Мам, привет! Ты когда приехала? – Дима, что с тобой? Ты же меня вчера встретил на вокзале. Забыл? – Что-то не помню. – Тебе надо показаться врачу, – спокойно посоветовала мама. – К врачу мне точно не надо! – Ну, ладно, ладно, что ты так нервничаешь. Дмитрий вошёл в кухню, налил в стакан минералку из большой бутылки, поднес ко рту. Поднял глаза – перед ним, ухмыляясь, стояли они, его персонажи, Клещ и Хлыст, злые, агрессивные. – Мама, зачем ты их впустила! – крикнул Дмитрий. Хулиганы загоготали. Дмитрий попытался подняться. – Мама! Он увидел мамины изящные тапочки с узкими носами, поднял голову. На него в упор смотрела неопрятная опустившаяся тётка с испитым лицом, с давно немытыми и нечёсаными волосами, в засаленном рваном халате. – Сынок! – прогундосила она. – Вспомнил, наконец, про мать! – Вы – не моя мама! Женщина отвесила ему пощёчину. – Как это – не твоя? А какие ещё мамы бывают? Такие, сыночек, только такие. Алкоголички, стервы, курвы, шалавы. Детей рожают – и бросают. Или бьют их… – она хлестала его по щекам, приговаривая, – бьют, бьют, окаянных… Она замахнулась на него скалкой, неизвестно как оказавшейся в её руках. Дмитрий закрылся руками и закричал. Он сел в постели, протирая глаза, потёр лицо, осмотрелся. Он в своей комнате, вот письменный стол, вот компьютер. Книжный шкаф, окно, занавеси. Спокойное ясное утро. – Чёрт, приснится же такое… Дмитрий надел чёрные джинсы, домашнюю рубашку, спортивные тапочки. Вошёл в гостиную, посмотрел на большие настенные часы – они показывали пятнадцать минут двенадцатого – как во сне. Из кухни вышла мама. – Проснулся? – Мам, привет! Ты когда приехала? – Дима, что с тобой? Ты же меня вчера встретил на вокзале. Забыл? – Что-то не помню. – Тебе надо показаться врачу, – снова посоветовала мама. – К врачу мне точно не надо! – Ну, ладно, ладно, что ты так нервничаешь. Раздался звонок в дверь. Мама пошла в прихожую. – Мама, не открывай! – крикнул Дмитрий. Мама, не слушая его, шла к двери. – Не открывай! – Дима, ты какой-то странный, – сказала мама. – Тебе всё же не мешает проконсультироваться с хорошим специалистом. Её голос приглушенно доносился из прихожей: – У меня есть знакомый профессор… Щёлкнул замок двери. Дмитрий вышел в прихожую, напрягся. Вошла Эля, как всегда, красивая и нежная: – Здравствуйте, Виктория Владимировна. – Здравствуй, Элечка. Невеста подошла к нему, поцеловала в щеку: – Димочка, привет. Страстные поцелуи были уже в его комнате, залитой мягким утренним светом. На окне слегка покачивались легкие занавеси. Руки Эли, поглаживающие Дмитрия, становились всё настойчивее. Эля расстегнула пуговицу на его рубашке. – Эля, подожди, – тихо сказал он. – Мама может войти. – Мама? – удивилась Эля. – Какая мама? Разве она приехала? – Она же тебе дверь открыла! – Дим, ты что?! – несмотря на изумление, голос Эли звучал, как всегда, мелодично и сексуально. – Ты же мне сам открыл! Ты странный какой-то. Может, тебе врачу показаться? – Нет, врачу – не надо! – Ладно, ладно, не волнуйся. Она обняла Дмитрия, нежно целуя. Они лежали на кровати, разутые, но ещё в одежде. Эля босой ступней поглаживала его ногу. Привстала, опираясь на локоть, наклонилась. Он любовался её красивым лицом, роскошными волосами, падающими ему на грудь. Её глаза обещали все наслаждение, которое только может быть. Из гостиной раздался какой-то шум. Дмитрий насторожился. Кто же там может быть, если мама не приехала? Или приехала? – Пойду, посмотрю, что там. Дмитрий быстро сунул ноги в спортивные тапочки. Эля приподнялась на локте, демонстрируя изящные изгибы соблазнительной фигуры, и откинула назад длинные роскошные волосы. Уже в дверях Дмитрий оглянулся на нее – такую прекрасную и желанную. Среди этого невозможного хаоса всё так же мирно покачивались легкие занавеси на окне. На полу лежал шарфик Эли, Дмитрий поднял его и, холодея от ужаса, увидел на нём пятна крови. – Помогите! Дмитрий стремительно выбежал из квартиры. На полу лестничной площадки виднелись кровавые пятна. – Дима! Помоги! – услышал он душераздирающий крик. Он помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки. На ступеньках, через которые он перепрыгивал в своих спортивных тапочках, тоже виднелись эти жуткие кровавые пятна. – Помогите!! Дима! Помоги!!! Затем раздался истошный вопль, который резко оборвался. Дмитрий толкнул дверь подъезда – на него дохнул зловещий ужас мрачного двора. Раздолбанные машины. Крики, неразборчивая ругань, звон разбиваемого стекла, резкие удары по металлу. К Дмитрию, нагло ухмыляясь, направлялся какой-то подонок: – Ты кто? Чё надо? – Спокойно. Этого не может быть. Я ещё сплю, – внушал он себе. – Или это галлюцинации. Сейчас утро. Там не может быть ночь. Если там ночь – значит, я сплю. Сейчас утро. Солнечное утро. – Вот, всё в порядке, – облегчённо выдохнул Дмитрий. – Всё в норме. И Эля где-то здесь. Ничего не случилось. Её машины нет – значит, уехала. Мне просто показалось. Он пошёл по улице, глядя на обычные дома и обычную жизнь вокруг. Куда-то спешили самые обычные люди. Взгляд Дмитрия упал на его чёрные туфли. Вроде он перепрыгивал через ступеньки в спортивных тапочках. Когда же он успел переобуться? И переодеться? Дмитрий ощупал и осмотрел свою одежду – пиджак, брюки – на нём его шикарный костюм. Но что-то было в них необычное. Вот женщины, сидят на скамейках, рядом играют дети. Одна из женщин смотрит на Дмитрия, улыбается, и улыбка у неё какая-то странная. С такой же странной улыбкой смотрит на Дмитрия и прохожий. И этот, и этот тоже. Еще одна женщина, тоже странно улыбается ему. И другая. Дмитрий прибавил шаг. Впереди него шла девушка, похожая на Дашу. Она или нет? – Даша! Девушка не обернулась. Дмитрий пошёл быстрее, но расстояние между ними не уменьшалось, хотя Даша шла всё так же. – Даша! – он побежал за ней, но расстояние оставалось таким же. – Даша! – заорал он изо всех сил, пугаясь ненормальности происходящего. – Нет, я просто… работал много, не спал, переутомился. Они пошли по улице. – От чего же вы так переутомились? – немного театрально поинтересовалась Даша тоном светской дамы. – Книгу пишу, – признался Дмитрий. – Заказ издательства. – О чём же ваша книга? – всё тем же светским тоном спросила Даша. – Так, про двух парней. – Хороших? – на этот раз её вопрос прозвучал серьезно, строго. Перед ним возникли агрессивные Клещ и Хлыст, послышался сиплый голос Клеща: – Ты чё, падла, оборзел? – Нет, совсем нехороших, – вздохнул Дмитрий. – Что эти парни делают? – продолжала допрос Даша. – Занимаются всякими гадостями. – Вам это нравится? – Писать книгу? В общем, да. Чувствую себя создателем. – Вам нравится создавать мир, наполненный гадостями? – В нашей жизни их тоже хватает, – пожал плечами Дмитрий. – Тем более! – с жаром воскликнула Даша. – Зачем ещё и в искусство тащить всю грязь из жизни? Потом эта грязь к нам же и возвращается! Какой мир мы создадим – в таком и жить будем! – Даша, ради Бога, перестаньте, у меня голова что-то болит, – попросил Дмитрий. Действительно, с головой творилось что-то невообразимое. Они проходили мимо женщин, сидящих на скамейке. Одна из них подняла голову – и он узнал Дашу. Навстречу им шла женщина – тоже Даша. Ещё одна Даша. И ещё. И ещё. Дмитрий остановился. – Опять галлюцинации какие-то… По улице шли Даши, по разному одетые, с детской коляской или с сумкой, спешили по своим делам. – Это не галлюцинации. Мы – в другой реальности, – услышал он её голос. – Почему все женщины на вас похожи? – В каждой – частичка моей души. Я их всех люблю! Очень! Они такие хорошие! И неправда, не все на меня похожи! Есть такие красивые! Действительно, среди прохожих есть и другие женщины, и мужчины. Но атмосфера – такая мирная, спокойная. – Не очень. – А мне мой мир нравится! Вы замечаете, что мы спокойно идём по улице? Можете быть уверены: здесь никто на вас не нападёт. – Все благополучны, сыты, счастливы, – скептически произнес Дмитрий. – Вам тут не скучно? – Скучать некогда! – возразила Даша. – Учимся, работаем, детей воспитываем. Проблем хватает! Помирятся? Расстанутся навсегда? – Вот, посмотрите! – Даша показала на дом. Стена одной квартиры стала прозрачной, они увидели людей, которые находились в этой квартире, точнее, в одной из её комнат. На кровати лежала молодая женщина с красивым, но измученным болезнью лицом. Возле неё сидел мужчина чуть постарше, бережно держал руку больной, со страхом вглядываясь в её лицо. Рядом врач в белом халате и белой шапочке, скрывающей волосы, набирала лекарство в шприц. В этой женщине Дмитрий узнал врача из поликлиники, ту самую, которая его тогда так напугала. Больная судорожно глотнула воздух, приподнялась на кровати. – Доктор, сделайте что-нибудь! – в отчаянии выкрикнул мужчина. – Выйдите! – приказала врач. Мужчина послушно вышел из комнаты. Врач наклонилась над больной, энергично делая массаж сердца. – Врач, которую вы видите, – медленно и проникновенно говорила Даша, – давно любит этого мужчину, но ничего не говорит ему о своей любви, потому что он любит жену. Его жена сейчас умирает. Спасти её может только чудо. Врачу ничего не нужно делать, чтобы её соперница умерла – просто ничего не делать. Но она не способна на такое. Она приложит все свои усилия, применит весь свой опыт, и совершит чудо – спасет больную. Потому что она – настоящий врач и потому что по-настоящему любит этого мужчину и хочет, чтобы он был счастлив. Дмитрий и Даша снова шли по улице. Остались позади и удивительный дом с прозрачной стеной, и квартира с её обитателями. – А она останется одинокой и глубоко несчастной, – сказал Дмитрий, освобождаясь от наваждения, навеянного рассказом девушки, – и когда-нибудь пожалеет, что упустила такой шанс. – Она сохранит прекрасные воспоминания. Потом встретит своего единственного, с которым будет счастлива! – возвышенно произнесла Даша, захваченная своей идеей. – Такую рукопись, Дашенька, – цинично усмехнулся Дмитрий, глядя на её вдохновенное лицо и горящие глаза, – в издательстве вряд ли примут. Он повернулся к своей спутнице. Даша – в белом халате, в белой шапочке, со шприцем в руке, со странной улыбкой на лице – холодно поинтересовалась: – А вам, Дмитрий Валерьевич, больше по вкусу врачи-убийцы? – Стоп, стоп, ты говорила, что здесь никто не нападает! – возразил Дмитрий. – Нападать – не нападает, а укольчик организуем. Какой мир создашь – в таком и жить будешь, – серьёзно произнесла Даша. – Или умирать. – Даша! Вы этого не сделаете! Вы на это не способны! – Зато какой поворот сюжета! Успех обеспечен! Ведь ради этого можно на всё пойти, не так ли? Девушка крепко взяла его руку, занесла шприц. Дмитрий попытался вырвать руку – но не смог. Шприц всё приближался. – Нет! – сдавленно захрипел Дмитрий и резко выпрямился, чуть не упав со стула. На кухне. На своей кухне. Он потёр глаза, лоб, растёр руку, затёкшую от долгого сидения в неудобной позе. Долго смотрел на чашку с кофе. Пар уже не шел. Значит, это был только сон: жуткий, дурацкий сон. Он просто уснул, сидя за столом, глядя на чашку. Дмитрий попробовал кофе – совсем остыл, вылил его в раковину, сполоснул чашку. Он прошёлся по комнатам – везде порядок: никаких детских игрушек, никаких кровавых пятен. Мама в отъезде. В ванной он обнаружил полную ванну с остывшей пенной водой. Принимать ванну он не решился, ещё не хватало уснуть. Так и утонуть можно. Дмитрий спустил воду из ванны, принял контрастный душ, чередуя горячую воду с ледяной, чтобы убедиться, что проснулся и находится в реальности. Вытерся, оделся, взялся за ручку, чтобы открыть дверь – и замер в нерешительности. Казалось, что сейчас снова попадет в чужую квартиру и в чужую жизнь. Или в своё будущее?.. Наконец, распахнул дверь. Родная прихожая в родной квартире – чистая, уютная. На всякий случай посмотрелся в зеркало: на него настороженно глянул он сам, молодой и красивый. Дмитрий пригладил влажные волосы. Ещё раз прошелся по комнатам – убедиться, что он в самой что ни на есть реальной реальности, а не в каком-то странном сне, где он всё просыпался и просыпался, и никак не мог проснуться окончательно. И только сейчас, наконец, проснулся. На кухне он включил плиту, поставил чайник. Посмотрел на часы – не так уж и долго он спал. Но сон не отпускал, тревожил. Дмитрий позвонил Эле. – Алло, – откликнулась она сразу же. – Эля, ты где? С тобой всё в порядке? – Почти еду. Немного задержалась, – беспечно сказала его невеста. – А что? – Нет, ничего. Я люблю тебя. – И я тебя. Что-то у тебя голос какой-то странный. Ты не заболел? Может, тебе к врачу… – Нет! – Ладно, ладно, не волнуйся. Приеду и сама тебя вылечу. – Один укол – и все твои проблемы будут решены. – Конечно, – многозначительно произнесла Эля. – У меня другие способы лечения. Тебе понравится. Он улыбнулся. Его комната, залитая мягким утренним светом. Легкие занавеси покачиваются на окне. Эля целует его, сначала нежно, потом страстно. Он целует её губы, щеки, шею. Он любуется её необыкновенно красивым лицом, распущенными роскошными волосами. Её босая ступня ласково поглаживает его ногу. Он опрокидывает её на спину, страстно целует, развязывает легкий шарфик на шее. Свист закипевшего чайника прервал его воспоминания. Дмитрий налил кипяток из чайника, размешал ложечкой кофе. Пар, поднимающийся от чашки с кофе, напомнил и о другом: Хаос в его комнате – распахнутые дверцы шифоньера, разбросанные вещи, лёгкий шарфик в пятнах крови на полу. Среди этого хаоса мирно покачиваются легкие занавеси на окне. И невозможный душераздирающий крик из подъезда: – Дима! Помоги! А затем истошный вопль, который резко оборвался, заставляя предположить самое страшное, непоправимое. Дмитрий сидел за столом, в задумчивости глядя на чашку с кофе. Он взял телефон, набрал знакомый номер. – Это я, Дмитрий. – А, Дим, привет, – уже спокойнее отозвался Лев Петрович. – Что, творишь? Или завис? Да ты особо не напрягайся. Главное – мрака побольше, грязи, что-нибудь эдакое мерзкое, гадкое… – Лев Петрович, а может, ну их, убийства эти, мерзости. Давайте я что-нибудь позитивное напишу. – Что?! – Ну, например… О больной женщине, о любящем муже, о враче, которая любит этого мужчину и спасает его жену, потому что хочет, чтобы он был счастлив. Рассказывая, Дмитрий представлял себя любящим мужем, красивая больная была удивительно похожа на Элю, а строгая врач – на Дашу. Вот она говорит ему «Выйдите!» и принимается энергично делать больной массаж сердца. Дмитрий чётко и ясно видел эту трогательную сцену, уверенные движения Даши. Лев Петрович сидел за столом в своём кабинете, не похожем на кабинет, и орал в телефон: – Дим, ты что, вчера родился? Да откуда я знаю, такой же сюжет, не такой же. Мне что, делать нечего, всякую графоманскую лабуду читать? Ага, щас, разбежался! И так дел по горло. У меня таких Кузнецовых, знаешь, сколько? Достали уже со своей белибердой, а теперь ты – туда же. Позитива ему, видите ли, захотелось. А что я с этим твоим позитивом делать буду? Кому этот твой позитив нужен? Ты об этом подумал? Лев Петрович вскочил из-за стола с телефоном в руке. – Я тебе что, это объяснять должен? Ты там того, головой, случайно, не обо что не стукался? Тебе, может, того, врачу показаться надо? – Мне к врачу – не надо! – подал, наконец, голос Дмитрий. – Не в этом дело. Дмитрий представил, как он приезжает к Льву Петровичу и вдохновенно сообщает: – Понимаете, Лев Петрович, какой мир мы создадим – в таком и жить будем. А Лев Петрович... А Лев Петрович посмотрит на него понимающе, сочувственно и вызовет психбригаду. Дмитрий с удовольствием наслаждался прохладным ветерком, светом, теплом и безмятежностью, умиротворенно глядя на привычную будничную жизнь. Вот сосед моет машину, гуляют мамочки с детьми, идут бабульки с продуктовыми сумками. В самом деле, всё – чепуха, это был только дурацкий сон. Сейчас приедет Эля. Жизнь прекрасна. Лев Петрович прав. Далась ему эта чокнутая с её бредовыми фантазиями, а хорошие деньги не помешают. Надо выбросить дурь из башки и просто выполнить заказ. И не слишком заморачиваться по поводу сюжета. |
©Маня Манина, 2000-2022