Юлькина семья

 Аудиокнига:    https://litmarket.ru/books/yulkina-semya 

Видео на Youtube: https://www.youtube.com/watch?v=AEPzgKT5qJ8 

– Юлька, после уроков зайдешь ко мне на работу, поможешь.

Юлька слегка поморщилась, предпочитая скрывать эмоции, чтобы не раздражать родительницу.

Раньше «зайти к маме на работу» означало забежать в соседнюю школу. Но из-за глобальных перемен в стране рухнула спокойная налаженная сытая жизнь в Юлькиной семье: учительница географии стала челночницей, доктор наук и заведующий научно-исследовательской лабораторией – безработным.

Когда учителям отменили льготы и зарплата стала чисто символической, Юлькина мать бросила это бесперспективное занятие и, проявив незаурядные организаторские способности, от географии теоретической перешла к практической: сама моталась за шмотками в Турцию, сама их продавала на своей «точке». Юлька терпеть не могла атмосферу вещевого рынка: все эти самодельные палатки, привозные «тряпки», нагловатые тетки – стеснительная семиклассница тут совершенно терялась. Но мать как-то удачно вписывалась в это окружение, не слишком переживая по поводу смены профессии.

Отец мыкался в поисках работы: его глубокие познания в узкой специализированной отрасли никому не были нужны, а блестящая карьера рубщика мяса или тюремного охранника его не привлекала. Мать каждый вечер устраивала по этому поводу бурные скандалы, пытаясь мотивировать супруга на самопожертвование во имя семьи, но отец, обычно тихий и покладистый, был непреклонен.

Каждое утро он уходил из дома – в белоснежной рубашке и строгом костюме – и возвращался поздно вечером. Юлька надеялась, что он действительно ищет работу.

Терпение матери в конце концов кончилось, и очередной вечерний скандал завершился тем, что она вышвырнула чемодан с вещами мужа на лестничную площадку, вытолкала туда же «этого неудачника», громко захлопнула дверь и грозно глянула на потрясенную дочь, застывшую на пороге прихожей:

– Тебе чего?

Вступиться за отца Юлька не решилась, только растерянно спросила:

– А если я, когда вырасту, не смогу устроиться на работу, ты меня тоже выгонишь?

– Устроишься, – гневно фыркнула мать и ушла на кухню греметь кастрюлями.

Юлька вышла на лоджию и выглянула во двор, ожидая увидеть отца, который одиноко сидит на чемодане и тоскливо смотрит на освещенные окна их квартиры. Но увидела только, как отец бодрым шагом удаляется от родного дома, даже не оглядываясь. «Ему есть, куда идти».

Она разбирала вещи в палатке на рынке, прислушиваясь к тихому разговору матери с женщиной средних лет, которая ничего не покупала. Говорили об оформлении документов для работы в Норвегии.

– Я уже все уладила, – доверительно говорила мать. – Квартиру сдала на год, уже оплатили, на следующей неделе въедут. Дочь переведу в интернат, в понедельник пойдем оформляться, я уже договорилась.

– Да, вы уж не тяните, – сказала незнакомка, невольно взглянув на Юльку.

«Какой интернат! Даже не спросила! Не предупредила! Я не хочу в интернат!» Ей хотелось прокричать это прямо в лицо матери, но она знала, что ничегошеньки этим не добьется. Своего решения отправиться на работу в неизвестную холодную страну мать все равно не изменит, а с родной взбунтовавшейся доченьки глаз не спустит.

Мать уходила на рынок рано, и Юлька могла спокойно хозяйничать в квартире. Она нашла свою метрику, собрала самые необходимые вещи в небольшую сумку, запихала в портфель все учебники. В школу не пошла, полная решимости отыскать отца. Что делать, если она его не найдет, – об этом старалась не думать.

Бывший коллега отца, переквалифицировавшийся в уличного продавца книг, неуверенно сообщил, что ее отец, кажется, живет у какой-то актрисы.

Актриса? Юлька представила себе роскошную квартиру и холеную высокомерную даму.

– Что за актриса? В каком театре? – допытывалась Юлька. Через театр найти актрису, через актрису – отца. Она почти у цели!

Ее собеседник пожал плечами и нехотя пробурчал:

– Кажется, каких-то зайцев играет.

– Зайцев? – образ холеной дамы померк, уступив место чему-то пушистому и ушастому.

Зайцы могли быть в ТЮЗе.

Юлька околачивалась у здания театра, раздумывая, как ей выяснить насчет актрисы и отца. Подходить к каждой и спрашивать, знает ли она его? Да, пожалуй, это – единственный вариант. Дождаться, когда они будут выходить после спектакля и…

И тут Юлька увидела отца, идущего прямо ей навстречу.

– Папа! – обрадовалась она.

Он немного удивился, увидев Юльку. Она, не дожидаясь его вопросов, рассказала о предстоящем отъезде матери, о том, что сбежала, что не хочет в интернат. Отец взял ее сумку и тяжеленный портфель, набитый учебниками, и они долго бродили по улицам, пока совсем не стемнело. 

Отец пытался внушить Юльке, что интернат – это временно и не так страшно, ведь надо где-то жить, раз квартира уже сдана. Но голос его звучал не очень убедительно, потому что он и сам сомневался, что его застенчивая дочь сможет постоять за себя в новом коллективе из не самого благополучного контингента.

Юлька проявила отцовский характер, упрямо повторяя: домой не вернусь, в интернат не пойду. Наконец, отец решился:

– Ладно. Идем.

«К ней», – догадалась Юлька.

Она перешагнула порог небольшой квартирки и остановилась у двери. В прихожую вышла невысокая худенькая женщина – та самая, разлучница! Хотя нет, отец был выгнан за неспособность обеспечить семью, а не за измену. О существовании любовницы мать молчать не стала бы. Значит, просто соперница.

Наверное, Юлька должна была испытывать какую-то неприязнь к этой женщине. Но, как ни странно, никаких неприязненных чувств замерзшая, уставшая и голодная Юлька не испытывала.

Женщина смотрела слегка удивленно, но приветливо.

– Вот, – неловко сказал отец. – Моя дочь, Юля.

– Проходите, – кивнула женщина и ушла на кухню.

Юлька вошла следом за ней в безотчетном стремлении оказаться поближе к теплу и к еде.

Отец тоже двинулся за ними, невнятно бормоча на ходу:

– Наденька, видишь ли, Юля ушла из дома, она переночует, а завтра решим…

В кастрюльке на плите, уютно булькая, варилась картошка. Надя замерла, не дойдя до плиты, вопросительно глядя на Юлькиного отца. Столько невысказанных вопросов и восклицаний было в ее выразительном взгляде, что отец совсем смешался и замолчал.

– Тетя Надя, – Юлька решительно взяла инициативу в свои руки. – У вас картошка не переварится?

После ужина она твердо заявила, что не хочет ни в интернат, ни в свою школу.

Отец сам забрал из школы документы, сам позвонил матери, чтобы не волновалась – к великому Юлькиному разочарованию: она втайне надеялась, что мать не поедет в эту Норвегию из-за пропажи дочери, – и они вместе – отец и Юлька – отправились оформляться в школу недалеко от их нового места обитания.

Отец, солидный и представительный, как всегда в белоснежной рубашке и строгом костюме, произвел на директора школы должное впечатление. Отметки у Юльки тоже были хорошие. Ее сразу приняли. Директор поулыбалась отцу, а заодно и Юльке, вышла в коридор и остановила невысокого худенького мальчишку, который несся сломя голову:

– Андреев, что у вас сейчас? Физика? Проводи новенькую.

Мальчишка резко затормозил, моментально преобразился в истинного джентльмена и церемонно сказал:

– Прошу следовать за мной.

Юлька последовала на третий этаж за важно вышагивающим Андреевым. Перед кабинетом он театрально взмахнул рукой:

– Прошу!

Смущенная Юлька робко вошла в незнакомый класс, внутренне готовясь дать отпор потенциальным обидчикам, которые сейчас набросятся на новенькую.

Андреев вошел следом и ловко поймал тряпку, летящую в их сторону. Он кинул тряпку в кучку весело толкавшихся мальчишек и сам бросился к ним, значительно усилив смех и толкотню.

– Ты – новенькая? – подошла к ней спокойная сероглазая девочка. – Садись со мной. Меня зовут Маша.

– Юля, – благодарно пробормотала Юлька, села за парту и огляделась, все еще ожидая какого-то подвоха.

– Вы что по физике проходили? – спросила Маша.

К их парте подошел высокий серьезный мальчик в очках.

– Привет! Маш, ты русский сделала? Дашь списать?

– В обмен на химию, – ответила Маша.

«Они тут и правда учатся», – подумала удивленная Юлька.

В ее теперь уже бывшей школе никто не переживал из-за такой мелочи, как несделанное домашнее задание. В классе действительно интересовались учебой человек шесть, остальные считали получение образования бесполезным занятием и открыто заявляли учителям, что они за один воскресный день на рынке зарабатывают больше, чем люди с высшим образованием за месяц. Учителя тоже считали это веским аргументом и «домашку» проверяли только у тех, кто ее делал.

Мальчик протянул Маше тетрадь по химии.

– Ты же писатель, – поддразнила его Маша в процессе обмена тетрадями. – Неужели трудно самому упражнение сделать?

– Да ну, там эти запятые, не знаю я, куда их ставить.

– Это Вадим, – сказала Маша Юльке. – Фантастические романы пишет.

– Как прошел первый день в новой школе? – поинтересовался отец вечером, вернувшись домой после очередной попытки найти работу.

– Хорошо, – искренне ответила Юлька.

– Точно хорошо? Ничего не скрываешь? Все-таки, другой коллектив.

– Коллектив хороший, – заверила она.

– Это спецшкола с математическим уклоном, – сказала Надя. – Детей подбирают самых способных и с примерным поведением, а хулиганов и двоечников отсеивают.

– Как это «отсеивают»? – не поняла Юлька.

– Вызывают родителей и настоятельно рекомендуют перевести ребенка в другую школу.

«Но эти специально отобранные способные дети все равно кидаются тряпками на перемене. Даже под угрозой отсеивания», – весело подумала Юлька.

– Откуда ты столько знаешь про эту школу? – удивился отец.

– Мне завуч рассказывала, когда я билеты на наши спектакли приносила.

– Вы что, сами билеты распространяете? – переспросила Юлька.

– Приходится, – спокойно ответила Надя. – Давайте ужинать.

 
Так Юлька поселилась у тети Нади, на диване в гостиной. Сначала ей все очень  понравилось: и диван, и гостиная в квартире тети Нади, и новые одноклассники – настроение было отличное, пока она не поняла, что отец так и не нашел работу, а это значит, что и он, и она, Юлька, уселись на шею чужой хрупкой женщине, работающей в ТЮЗе актрисой за мизерную зарплату. Отношения между отцом и тетей Надей никак не походили ни на безумную страсть, ни на огромную всепоглощающую любовь. Уставшая добрая женщина пожалела и приютила бездомного неудачника. А он еще и дочь привел.

Юлька старалась есть поменьше, стесняясь своего аппетита. Питались в основном картошкой. Еще супом, рассчитанным на три дня, с очень маленькими кусочками мяса. Надя считала, что мясо нужно есть обязательно, пусть хоть такие крошечные кусочки. Цены на мясо Юлька знала. Она обдумывала способы заработать хоть немного, но для девочки-подростка приемлемых вариантов не нашла. Не бросать же школу!

По литературе было задано выучить любое стихотворение, желательно классиков и не очень короткое. Юлька сильно волновалась, хотя стихотворение выучила. Услышав свою фамилию, она вздрогнула, медленно поднялась из-за парты, нерешительно подошла к учительнице Алевтине Борисовне и шепотом попросила:

– Можно, я вам после урока расскажу?

Учительница ответила громко, неприязненно:

– Зачем же после урока? Рассказывай сейчас. Стань вот здесь у доски – и громко, выразительно… – И скомандовала ученикам: – Все слушают!

Юлька встала на указанное место, взглянула на класс – и вся комната с партами и сидящими за ними учениками уменьшилась в размере, отодвинулась куда-то, в глазах слегка потемнело и зазвенело в ушах. Она словно со стороны услышала свой робкий хрипловатый голосок, неуверенно произносящий первую строку стихотворения.

Одноклассники на нее не смотрели – все торопливо повторяли свои стихотворения, только Маша ободряюще ей улыбалась – и все же Юлька запнулась, смешалась, умоляюще посмотрела на учительницу.

– Я правда выучила. Я не могу перед классом. Можно после урока?

– Сейчас, – ледяным тоном потребовала Алевтина Борисовна. – Или ставлю два.

– Ставьте, – обреченно согласилась Юлька и пошла к своей парте.

Алевтина Борисовна сочла ее поведение настолько дерзким, что выразила горячее желание побеседовать с родителями.

Так как родная мать обитала в далекой холодной стране, а отец приходил не раньше полуночи, из доступных родителей оставалась только тетя Надя. Юлька вздохнула: неудобно нагружать тетю Надю еще и своими школьными неприятностями. Но разве этой Алевтине что-нибудь объяснишь?

После Юльки был вызван Андрюшка Андреев, который с готовностью выбежал к доске и громко и искренне заявил опешившей учительнице:

– Я вас люблю!

Класс оторвался от повторения стихов и радостно уставился на Андреева.

– Хоть я бешусь… – И Андрюшка с выражением, очень убедительно продолжил признание в любви, облаченное в форму стихотворения Пушкина.

Класс веселился.

– Алина! сжальтесь надо мною, – умолял Андреев.

Все хихикали. Алевтина порозовела.

Юлька с завистью смотрела на артистичного одноклассника: ей бы так! Ведь она тоже так умеет, но только одна, дома. Вчера она так хорошо отрепетировала свое стихотворение, даже перед зеркалом. А вышла и… Теперь еще и тетю Надю придется уговаривать. Наверное, скажет: «А почему я? Мне некогда. Еще твоих учителей мне не хватает. И вообще, я тебе никто».

 

К Юлькиному удивлению, тетя Надя с удовольствием согласилась познакомиться с Алевтиной, рассматривая визит в школу как небольшое, но увлекательное приключение.

В школе было пусто и тихо: уроки закончились. Юлька привела тетю Надю в нужный кабинет, к грозной Алевтине, которая небрежно кивнула ей:

– Подожди за дверью.

Юлька послушно вышла и остановилась у приоткрытой двери: о том, чтобы плотно закрыть дверь, ничего не было сказано!

Надя – великосветская дама – села и надменно поинтересовалась:

– В чем, собственно, дело?

– А вы ей кто? – недружелюбно спросила учительница.

– Я – ее мама, и никому не позволю обижать мою дочь! – твердо заявила Надя.

Юльку обдало теплом от этих слов. Конечно, тетя Надя – прекрасная актриса, и возможно, это только умело разыгранная сцена, но все равно приятно.

Алевтина Борисовна, слегка сбитая с толку, начала подробно рассказывать о Юлькином преступлении.

– Это – страх публичных выступлений, – авторитетно заявила Надя. – Бывает. Даже опытные актеры волнуются, а начинающие от страха перед публикой забывают текст и стоят на сцене как истуканы.

Надя даже изобразила это мимикой: стеклянные глаза, бессмысленный взгляд.

– Откуда вам известны такие подробности об актерах? – пролепетала учительница, на которую мимика Нади произвела огромное впечатление.

– Я – актриса, – с гордостью произнесла Надя, добавив нотку сочувствия к представителям других профессий.

– А у вас нет страха перед публикой? – вкрадчиво полюбопытствовала Алевтина.

– Нет, я ее люблю, – беспечно призналась Надя.

Алевтина пришла в себя:

– Тем более, вы должны заняться дочерью. Вы же профессионал, вы должны знать, как избавиться от страха перед публикой. Есть же какие-то средства, которые помогают начинающим актерам.

– Есть, – согласилась Надя. – Но они не подойдут тринадцатилетней девочке.

Алевтина не стала уточнять, что это за средство такое, сухо посоветовала:

– Найдите такие, которые подойдут.

Однако двойку ставить не стала и согласилась прослушать стихотворение без публики.

Из школы вышли довольные. Надя, взбудораженная, с блестящими глазами, тормошила Юльку:

– Слушай, слушай, я знаю. Когда выходишь на сцену или перед классом, забудь, как ты выглядишь, забудь, что надо произвести впечатление. Думай только о том, что ты хочешь сказать что-то очень важное. И в душе должно быть такое чувство, что ты всех любишь…

Юлька слушала, недоверчиво улыбаясь.

– И постарайся быть раскованнее, не бойся ничего, вот так, – Надя красивым жестом широко развела руки. На них стали оборачиваться прохожие.

Юлька только качала головой: нет, нет, ой, тетя Надя, потише, на нас уже все смотрят.

– Кикимора! – раздался чей-то возглас.

К ним подошла молодая женщина, радостно улыбаясь:

– Вы – кикимора!

К Юлькиному изумлению, Надя тоже приветливо улыбнулась.

– Я вас узнала, – продолжала женщина, – мы с дочкой на спектакле были. В прошлом году. А я все равно узнала.

– Я сначала подумала, что она на вас обзывается, – шепотом призналась Юлька, когда женщина, высказав свой восторг по поводу встречи с актрисой, отошла от них.

– Вот она, слава, – засмеялась Надя, – я обычно играю кикимору в новогодней сказке.

На перемене Маша сказала Юльке:

– У тебя мама такая… – она замялась, подбирая необидное слово, – необычная. Я ее вчера в школе видела. Вошла настоящая леди, а выбежала веселая школьница.

– Это не мама, а тетя Надя, – пробормотала Юлька, как будто ее слова объясняли странное поведение Нади.

– Она – актриса, – добавила Юлька, чтобы было понятнее.

– А-а, – протянула Маша вежливо-почтительно. Но слишком вежливо, даже холодком каким-то повеяло. Наверное, представила роскошную обстановку и толпу поклонников с шикарными подарками.

Юлька, не желая потерять новую подругу, поспешно пояснила:

– Зайцев играет в ТЮЗе. И кикимору.

Маша улыбнулась.

– А мама уехала за границу, на заработки… – Юлька запнулась, увидев, как Маша резко побледнела. – Ты чего?

– Моя мама уехала на заработки, в Турцию. И пропала, – прошептала бледная Маша.

– Как это пропала? – растерялась Юлька.

– Не вернулась. Ничего о ней не известно. Мы столько запросов посылали.

– Может, найдется еще. Может, заболела и не может о себе сообщить, – попыталась утешить Юлька.

– Может, – отозвалась Маша без особой надежды.

– А папа работает? – спросила Юлька, уверенная в утвердительном ответе.

– Папы у меня нет. У меня мамина фамилия и мамино отчество. Я с бабушкой живу. Она старенькая совсем.

– На что же вы живете? – удивилась Юлька как человек с богатым жизненным опытом.

– На бабушкину пенсию. И еще, – Маша храбро взглянула Юльке в глаза, – я мою полы здесь, в школе, после уроков. Директриса оформила уборщицей свою знакомую, а я вместо нее работаю. Директриса платит мне половину.

Маша вопросительно смотрела на Юльку: будешь со мной дружить, несмотря на то, что я – поломойка?

– Давай, я буду тебе помогать, – предложила Юлька.

Юлька сидела на диване, закутавшись в плед, и дрожа от холода, пыталась учить уроки. Где-то перемерзли и лопнули какие-то трубы, и во всем доме не было отопления. На балконе раздался шум, и к великому Юлькину ужасу в квартиру через балконную дверь ввалился подвыпивший дядька. Он удивленно уставился на Юльку.

– А Надюха где?

– В театре, – тихо сказала Юлька.

– Пожрать есть что? – И дядька, не дожидаясь ответа, протопал на кухню.

Юлька выскочила в прихожую, быстро влезла в сапоги, схватила пальто.

– Чего тебе? Спектакля сегодня нет, – сообщила ей недовольная вахтерша в театре. 

– Я знаю, мне тетю Надю, то есть Надежду Вишневецкую.

– Она на репетиции, – пояснила вахтерша, с интересом глядя на Юльку.

– Можно я пройду? Я тихонько.

Вахтерша не выдержала умоляющего Юлькиного взгляда и разрешила ей пройти в зал.

На сцене тетя Надя радостно скакала, издавая озорные вопли – шла репетиция новогоднего представления, где она, как обычно, играла роль кикиморы. Юлька села в сторонке, стараясь не привлекать внимания. В зале было холодно, но теплее, чем в квартире у тети Нади. Юлька пригрелась, в пальто, и в сапогах, с увлечением следила за репетицией и даже почти забыла о жутком дядьке, вломившемся в квартиру.

– Это сосед, – пояснила тетя Надя, когда Юлька рассказала, почему она здесь, – наверное, с заработков вернулся, давно его не было. У нас балкон почти общий, выпьет и лезет в гости. Надо дверь забить, что ли.

Вечером Надя забила балконную дверь гвоздями, довольно умело орудуя молотком.

На следующий день сосед ломился, стучал, но открыть дверь не смог и долго стоял на балконе, ругаясь. Учить уроки в такой обстановке было невозможно, еще и холодина. Юлька взяла учебники и отправилась в театр.

Вахтерша слегка поворчала, но впустила. Юлька пристроилась на последнем ряду, открыв учебник, но невольно следила за репетицией. Ей было странно, что эти взрослые, а некоторые даже солидные на вид люди, так дурачатся на сцене.

«Вот этот, полный и серьезный мужчина, похожий на учителя, изображает кота. На спектакле у него будет кошачий хвост и уши, и его дети придут смотреть на папу в таком виде, – думала Юлька. – И он, наверное, получает маленькую зарплату, а ведь ему надо обеспечивать семью. Или, может, у него жена – добытчица. Как у нас. Тетя Надя со своей крохотной зарплатой – добытчица, а мы сидим у нее на шее».     

Тетя Надя самозабвенно резвилась на сцене, не подозревая о горьких Юлькиных размышлениях.

«Если бы папа нашел работу!» – горячо желала Юлька.

Вскоре ее горячее желание исполнилось, но, как это обычно бывает, результат оказался неожиданным.

В коробке из-под конфет, в которой Надя хранила свою небольшую зарплату, денег не было, только лежала записка от отца:

«Дорогая Наденька! Прости, что взял твои деньги, но мне они очень нужны. Мне предложили работу по специальности в Норвегии. Как только обустроюсь, заберу тебя и Юлю».

«Опять Норвегия», – подумала Юлька, прочитав записку. А потом поняла, что отец их предал.

«Обчистил и свалил», – повторяла про себя Юлька. Почему-то именно такими словами, хотя по отношению к родному отцу можно было бы подобрать какие-нибудь другие, более мягкие, как-то оправдывающие. Но в голове упорно стучало именно так: обчистил и свалил – грубо, безжалостно.

Надя стояла поникшая, отрешенно смотрела на записку, на пустую коробку. Глядя на нее, Юлька решила, что все очень плохо, хуже не бывает. Однако ночью выяснилось, что она ошибалась. Вечером было еще относительно хорошо.

Она с ужасом смотрела на ртуть в градуснике, доползшую до отметки 41. Тетя Надя, с пылающими щеками и похолодевшими пальцами, лежала, закрыв глаза и предоставив ей полную свободу действий. Юлька вызвала скорую.

Приехавший врач добросовестно осмотрел больную и признался, что никаких лекарств у него нет. Посоветовал снижать температуру народными средствами – обильным питьем, а утром вызвать участкового врача.

Юлька усиленно поила Надю зеленым чаем. Больная покорно пила и лежала тихая, безучастная. Вызванная с утра врач пришла только к вечеру, замотанная и раздраженная, выписала лекарства. У Юльки дрожали руки и губы, когда она закрывала дверь за врачом. Ей очень хотелось зареветь, громко-громко, потому что было непонятно, на что купить лекарства и как вообще жить дальше.

На следующий день температура немного снизилась, совсем чуть-чуть.

– Мне нужно в театр, – шептала Надя в полубреду. – Мне уже лучше. Скоро спектакль.

– Вам нужно лечиться, – возразила Юлька. – Как вы пойдете в таком состоянии?

– А как мы будем жить без денег? Даже продать нечего.

Юлька промолчала. Действительно, вряд ли кто-то захочет купить старенький телевизор или обычное пианино. Его и бесплатно никому не всучишь. Людям сейчас не до музыки.

Надя смогла умыться и одеться. Но потом снова легла. Юлька в растерянности смотрела на нее.

– Мне же не заплатят, – в отчаянии повторяла Надя. – Что же мы будем делать?

Отчаяние Нади почему-то придало Юльке решимости.

– Тетя Надя, вы не волнуйтесь, я пойду в театр и все улажу, – твердо сказала Юлька, невольно повторяя любимое слово матери и еще не совсем представляя, как именно она собирается «все уладить».

Взволнованная Юлька бежала до самого театра и с ходу промчалась мимо зазевавшейся вахтерши прямо в зал, где уже шла репетиция.

– То есть Надежда заболела и тем самым поставила спектакль на грань срыва, а вы тем не менее хотите получить деньги. Я правильно понял? – поинтересовался руководитель театра, выслушав Юльку.

– Да, – кивнула она.

– Заменить ее некому. Я не могу позволить себе такую роскошь – готовить по две актрисы на одну роль. У меня даже Дед Мороз один. Никто не имеет права болеть и срывать новогоднее представление.

Юлька пожала плечами.

– Что мне теперь делать? Самому на сцену выходить? – продолжал возмущаться импозантный худрук.   

Юлька понимающе вздохнула: кикимора из него так себе.

– Студентов уже не успею привлечь. Пока найду, пока приедут, роли не знают.

– Я знаю роль, – вдруг выпалила Юлька, неожиданно даже для себя. И тут же испугалась, до дрожи, до ужаса.

Худрук внимательно всмотрелся в нее, неопределенно хмыкнул.

– Я же на всех репетициях была, – пролепетала Юлька, не зная точно, хочет ли она, чтобы худрук согласился на ее безумное предложение.

– Иди на сцену, – услышала она его голос, который прозвучал словно издалека.

Конечно, она не смогла выскочить на сцену с таким же озорным воплем, как это делала Надя. И худрук постоянно напоминал ей: «Громче, громче, кричи во весь голос, чтобы тебя Надя из дома услышала». Но Юлька сумела старательно и вовремя произнести текст, почти не запнувшись.

– Ладно, сойдет, – кивнул худрук. – Надевай костюм и гримируйся.

Юлька послушно отправилась к костюмеру. «У меня все получится, я смогу, я смогу, я люблю публику, я очень люблю публику, – внушала она себе. – Я ее просто обожаю».

Юлька старалась не смотреть на постепенно заполняющийся зал, не волноваться. Растирала похолодевшие пальцы, такие же холодные как у заболевшей тети Нади.

«Если я не справлюсь, она умрет, – сказала себе Юлька, подавляя желание сбежать. – Я не могу сорвать спектакль. Нам нужны деньги на лекарства и еду».

Кикимора робко вышла на сцену и остановилась.

– Ты кто? – удивился Мальчик – тридцатилетняя актриса-травести.

Мальчик уменьшался и отодвигался куда-то вместе со сценой, даже не подозревая об этом. В зале шевелилась и шуршала темная неразборчивая масса – публика.

«Если я не справлюсь, тетя Надя умрет, – повторила себе Юлька. – Я не имею права бояться». И, превозмогая звон в ушах, в отчаянии крикнула:

– Я – кикимора!

В ее голосе прозвучали слезы. Публика притихла, сочувственно глядя на нее.  

 
 
О Юлькином дебюте даже было упомянуто потом в газетной заметке. Студент журфака, получивший задание написать о новогоднем представлении, был впечатлен «неординарной трактовкой роли кикиморы, которая предстала перед нами существом глубоко чувствующим и страдающим от своей незавидной участи».

Юлька научилась ценить обычные будничные дни: оказывается, это так замечательно, просто идти в школу с выученными (или даже невыученными) уроками, не переживая из-за «взрослых» проблем, потому что тетя Надя здорова и работает и ее зарплата приходится уже не на троих, а на двоих. О том, что тетя Надя ей даже не родня, она не думала. После того, что они вместе пережили во время Надиной болезни, они стали самыми близкими друг другу людьми.

Перед зданием школы стояла Маша, без портфеля, беспокойно глядя по сторонам. Увидев Юльку, побежала к ней, что было совсем не похоже на всегда спокойную уравновешенную Машу.

Юлька не стала задавать никаких вопросов, сразу поняла, что случилось что-то очень плохое.

– Юль, у меня бабушка умерла, – растерянно сказала Маша. – Я не знаю, что делать. И я не хочу в детдом.

– Пойдем к тете Наде. – А что еще она могла сказать?

Отец объявился ровно через год, не изменившийся, все такой же представительный и солидный. Пришел, как будто уходил только утром.

Юлька молча смотрела, как он снимает пальто в прихожей. Из кухни вышла Надя, тоже смотрела молча.

– Приехал за вами, как и обещал, – радостно объявил отец. – С работой все отлично, контракт продлили еще на три года, жилье есть, так что можем ехать.

– А ты знаешь, что тетя Надя чуть не умерла из-за того, что ты забрал все деньги? Мы тут такое пережили… – проговорила Юлька прерывающимся голосом.

Отец искренне огорчился:

– Как же это? Я не думал…

– У нее была температура за сорок. И мы не могли купить лекарство, – продолжала Юлька.

Отец слушал виновато, но она ждала от него чего-то другого. Хотелось вывести его из себя, чтобы прочувствовал до глубины души, закричал, что ли.

– Теперь все будет хорошо, – сказал отец. – Мы будем все вместе.

– Я никуда не поеду, – спокойно сообщила Надя. – Что мне там делать? Норвежского я не знаю. И для меня театр – это не только способ заработать деньги.

Надя ушла на кухню. Юльке показалось, что отец не слишком огорчился. Он стал надевать пальто.

– Завтра зайду за тобой.

– Я тоже никуда не поеду, – сказала Юлька.

Отец удивленно посмотрел на нее:

– Ты что, собираешься сидеть на шее у чужого человека? А ее ты спросила, нужна ты ей?

– Нужна, – храбро ответила Юлька. – Тетя Надя мне не чужая.

– Не выдумывай, – резко произнес отец и нерешительно добавил, – знаешь, я там разыскал маму, разговаривал с ней. Она работает в столовой, платят неплохо, она довольна. Раз Надя не едет, может, мы сможем снова жить вместе, семьей.

– Если у тебя хорошая зарплата, то мама, конечно, не будет против, – дерзко сказала Юлька. – А моя семья здесь – тетя Надя и Маша.

– Какая Маша?

– Моя одноклассница. У нее никого нет, и тетя Надя стала ее опекуном. Маша живет с нами.

– То есть Наде навязали еще и Машу, – неодобрительно покачал головой отец.

– Мы не сидим у тети Нади на шее. Мы все обдумали и договорились. Маша живет здесь, а ее квартиру мы сдаем. И еще мы работаем: моем полы в школе и помогаем тете Наде распространять билеты.

– Какие вы молодцы, – усмехнулся отец. – А то, что Надя из-за вас не сможет устроить личную жизнь, вы подумали?

Юлька слегка смутилась.

– Так что завтра я за тобой захожу, а с Машей Надя сама решит.

– Если я соберусь замуж, то девочки мне не помешают, – услышали они спокойный голос Нади. Они и не заметили, что она снова вышла из кухни и слушала их разговор.

– Вот видишь, – сказала Юлька отцу, – а пока я должна о ней заботиться.

Надя взглянула благодарно, покачала головой.

– Юля, ты думай не обо мне, а о себе. Все-таки они твои родители, наверное, тебе будет лучше жить в родной семье.

– Моя семья – это вы и Маша, – твердо заявила Юлька. – Я остаюсь.