Фея

Инна любила свою работу. Хотя ее должность прозаически называлась «помощник директора», задания были из разряда «миссия невыполнима». Начальство было твердо уверено в том, что Инне под силу повернуть время вспять, находиться в нескольких местах одновременно, моментально телепортироваться на любые расстояния, читать мысли и предвидеть будущее. Инна поддерживала эту иллюзию, успешно справляясь с самыми невозможными поручениями. Она находила выход из безвыходных ситуаций, разрешала всевозможные споры и улаживала конфликты, возникающие из-за безалаберности других сотрудников. Другие ей сочувствовали, а она себе завидовала. Ей нравилась такая бурная деятельность.

Минусом ее работы было то, что абсолютно не хватало времени и сил на устройство личной жизни. Единственный выходной был посвящен тому, чтобы набраться сил для следующей сумасшедшей недели. Поэтому, несмотря на красоту, ум и очарование, Инна в свои тридцать два года не была замужем, хотя всеми силами стремилась к созданию семьи.

Поздним летним вечером Инна вышла из такси около входа во двор. Дальше проезда не было. До своего дома – типичной четырехэтажки – шла по неширокой асфальтированной дорожке мимо детской игровой площадки с качелями и скамейками, почти не видными в темноте, одновременно отчитываясь по сотовому телефону перед начальством о выполнении очередного невыполнимого поручения. 

– Да, Борис Анатольевич… Да, все в порядке. Как раз собиралась вам звонить. Забрала француза из полиции, отвезла в гостиницу… Да, конечно, оформила, иначе его не отпустили бы… Да, вот так, суббота, у них нерабочий день, пришлось всех из дома вызывать. Убедительно просили в следующий раз оформлять все заранее… Да, какой-то легкомысленный… Нет, ничего, не сердился, наоборот, был рад, что за ним приехали… Визу дали на месяц, значит, действительна до шестнадцатого июля.

Она резко остановилась:
– А сегодня…

Она ахнула и помчалась к подъезду, и бегом – по лестнице, скорей, скорей, как будто еще могла что-то исправить. Влетела в прихожую, швырнула ключи на тумбочку и, увидев в большом зеркале очень красивую интеллигентную женщину в светлой блузке и черной юбке, не сдержалась, все высказала этой бестолковой красавице:

– Поздравляю вас, Инна Валерьевна. Заработались, – она жила одна и часто разговаривала сама с собой за неимением других собеседников. – Забыть про свой день рожденья…

Помнить все до последней мелочи, касающейся работы, и забыть о…

Инна включила свет в обеих комнатах – стало как-то уютнее. «Ну, ничего. Все равно отпраздную», – решила она. Включила на полную катушку самую  развеселую музыку и отправилась на кухню с целью ревизии содержимого холодильника. Как и следовало ожидать – в конце рабочей недели не оказалось ничего, хоть мало-мальски пригодного для празднования. Она вынула из холодильника одинокую бутылку с минералкой, достала изящный хрустальный бокал. В стенном шкафчике обнаружилась вазочка с остатками печенья.

Так она и отпраздновала: сидела на диване в роскошном нежно-сиреневом платье, с бокалом минералки и задумчиво грызла печенье под грохот разудалой музыки, который сливался со стуком из квартир недовольных соседей.

Солнечные лучи раннего утра осветили ряды одинаковых кроватей в спальне и спящих мальчишек. Один из них он, Даник. Когда-то любимый бабушкин внучек, а сейчас – воспитанник детского дома номер четырнадцать. Но бабушка все равно здесь, рядом. Сквозь дрему слышит он ее ласковый голос – воспоминание о той, другой жизни, когда он задавал свой самый главный вопрос:
– Бабуля, а мама приедет?

– Приедет, – отвечала она.
– А мама красивая? – в который раз допытывался он.
– Очень-очень красивая. Вырос ты, Даник. Мама приедет и не узнает тебя.
– А я ее узнаю?

Он откинул одеяло: сегодня же воскресенье! В другие дни она, конечно, на работе, но в воскресенье он ее обязательно найдет.

Даник вскочил с кровати, схватил одежду, стал торопливо натягивать ее на себя, роняя то брюки, то рубашку с короткими рукавами.

С соседней кровати приподнялся Лешка, поинтересовался сочувственно:
– Опять маму искать?

Даник кивнул.

– Ты ее точно узнаешь?
– Узнаю, – заверил его Даник. – Мне бабуля рассказала. 

Даник осторожно выглянул в коридор: никого не было видно, только слышался звук воды, льющейся в ведро. Даник помчался по коридору, на ходу зацепив прислоненную к стене швабру. Грохот падающей швабры Даника не остановил. Он промчался в конец двора к заветному месту. 

Детский дом номер четырнадцать был окружен забором из железных прутьев, которые располагались на небольшом расстоянии друг от друга, и только в одном месте расстояние между прутьями было немного больше – совсем немного! Но этого было достаточно для того, чтобы здесь мог пролезть худенький воспитанник детдома. Даник протиснулся между прутьями – и вот она, свобода! 

Огромный настоящий мир, а не ограниченная территория. А у него, Даника, очень важное дело, он обязательно должен найти маму. Она уехала давно, куда-то далеко, так сказала бабушка, но она же должна вернуться за ним. Наверное, уже вернулась. Пришла домой, а там – ни бабушки, ни его, Даника. Как же она его найдет? Значит, он сам должен ее найти. Это же понятно. И каждое воскресенье Даник, убежденный в своей правоте, упорно убегал на поиски мамы.

Но понятно было не всем: его уговаривали, ругали, наказывали, даже показывали психиатру. Психиатр, молодой и веселый, сказал воспитательнице про Даника «Не наш пациент» и подмигнул Данику, а воспитательница словно огорчилась, что не удалось всучить этого упрямого мальчика в лапы медицины. Потом она совсем уволилась. Пришла новая, Софья Петровна – не злая, не добрая. Пообещала в воскресенье повести всех в Ботанический сад и повела. Даник тоже пошел, он же там никогда не был. Подумал, вдруг мама тоже там, и он ее встретит. В саду было очень интересно, только он ногу сильно подвернул. А маму не встретил.

Даник, вырвавшийся на волю, сначала помчался изо всех сил, потом пошел медленнее, внимательно вглядываясь в лица встречавшихся ему женщин. Усталая женщина с тяжелыми сумками, толстая тетка, выбивающая ковер во дворе, мамаши с детьми на детской площадке, продавщица, отчитывающая подсобного рабочего… И еще женские лица: серьезные, веселые, грустные, злые, добрые.

Воспитательница Софья Петровна, невысокая, худощавая, с бледным усталым невыразительным лицом, вошла в кабинет директора детдома и в панике сообщила:
– Вера Игнатьевна, Михайлов и Круглов сбежали! 

Директор Вера Игнатьевна, крупная женщина средних лет, сидела за столом, работая с бумагами. Не поднимая головы, произнесла бесстрастно: 
– У Павлика сегодня двоюродный дядя возвращается из рейса. Наверняка к нему побежал. Сейчас позвоню, обрадую. Часа через два привезет. А Даник набегается, к вечеру придет. 

Вера Игнатьевна оторвалась от своих бумаг, взглянула на растерянную воспитательницу:
– Что вы так смотрите? Воскресенье. Он маму ищет. Может, и правда найдет. 

– Вера Игнатьевна… – пролепетала воспитательница, глядя на директора с суеверным ужасом. 

Директор прервала ее, властно и решительно:
– А вам, Софья Петровна, надо лучше за детьми смотреть. Вы говорили, у вас опыт есть? Займите их чем-нибудь, а то все разбегутся. На экскурсию, что ли, сводите. А то один раз только и водили. 

– Мне этой экскурсии хватило! – вскинулась воспитательница. – Как рассыпались все по саду, думала, не соберу. А Круглов ногу подвернул, еле назад дошли. Все ныл, что наступить не может. Что же мне его, на себе тащить?

Вера Игнатьевна – строгая, монументальная – сказала ей спокойно:
– Круглова зовут Данила. Даник.

Даник подошел к супермаркету, заглядывая внутрь через открытую дверь. Его буквально притягивал шоколадный батончик, лежащий на полке недалеко от входа – вот только руку протянуть. Мешал охранник, стоявший тут же. 

Но вот охранник, заметив какой-то непорядок в зале, отошел, и Даник решил воспользоваться моментом. Он схватил батончик, но тут же услышал окрик охранника, который уже бежал к нему. 

Даник в панике бросил батончик и помчался по улице.

Вслед ему неслось:
– Только попадись мне еще! Я тебя запомнил!

Даник тоже запомнил этот супермаркет, чтобы больше не попадаться. 

С Владом Инна встречалась уже третий месяц и ждала от него решительных действий, направленных на создание совместной жизни. После ужина в ресторане он подвез ее на своей крутой черной машине до входа во двор и отправился провожать. По дорожке мимо детской площадки дошли до подъезда, но вместо прощального поцелуя Инна вынула зазвонивший некстати сотовый телефон. Влад раздраженно поморщился. 

– Да, Борис Анатольевич, – говорила Инна. – Да, конечно, утром заеду за французом. Доставлю прямо в офис. Чтобы снова не потерялся. 

Она положила сотовый в сумочку, начала рассказывать:
– Представляешь, вчера на переговоры с нашей фирмой прилетел француз с просроченной визой. Его арестовали, и мне пришлось…

Но Влад прервал ее:
– Работа, работа… И твой директор слишком часто звонит. Я уже начинаю ревновать.
– Не волнуйся, он женат, – успокоила его Инна.
– Это не всегда препятствие, – многозначительно произнес Влад.

– Я не собираюсь разрушать чью-то семью, а хочу создать свою собственную.
– Не могу поверить, что ты никогда не была замужем. Такая красавица – и никакой личной жизни? Или ты не все мне рассказала?
– Я же говорила: учеба, работа. Сам видишь, занята по уши! Из-за этой сумасшедшей работы я даже забыла, что у меня вчера был день рожденья. Представляешь?

– Ну, ты даешь, – сказал Влад насмешливо. – Сама виновата. Разве можно до такой степени заработаться? Я к своему дню рожденья целый месяц готовился. Зато и отпраздновал!
– А я тоже все равно отпраздновала! – небрежно возразила Инна, задетая его тоном.
– Как это?

Инна загадочно улыбнулась. Не будет она ничего объяснять. Пусть помучается в догадках. Но Влад мучиться не стал, а сказал недовольно:
– Что за тайны? Инна, между нами не должно быть никаких секретов. Тем более, сейчас, когда я собираюсь познакомить тебя со своими родителями.
– Правда? – обрадовалась она. – Когда?
– Мои родители организовывают выставку. В следующее воскресенье открытие. Мы поедем туда, и я представлю тебя как свою невесту. Ты должна быть самой красивой!

– А разве я для тебя не самая красивая? – спросила она кокетливо.
Влад посмотрел на нее выразительно и строго.
– Не волнуйся. Я буду просто неотразимой, – пообещала Инна.

Это воскресное утро началось для Даника как обычно: промчался по коридору, как всегда, задев швабру, которая, как всегда, с грохотом упала. Протиснулся между прутьями забора и отправился бродить по городу, внимательно вглядываясь в лица женщин, молодых и не очень, добрых и не слишком, усталых и бодрых. В легких летних платьях и сарафанах, в футболках и джинсах. 

Он устал и сел отдохнуть на скамейку у детской площадки, неторопливо оглядывая просторный двор, играющих детей и присматривающих за ними взрослых. 

Черная машина остановилась у входа во двор, из машины вышел симпатичный мужчина в элегантном костюме и поспешил к подъезду четырехэтажного дома. 

Открылась дверь подъезда – и Даник увидел нежную утонченную женщину с красивой прической, в нарядном светло-сиреневом платье и туфлях на высоких каблуках. 

– Ты восхитительна в этом платье, – сказал Влад, одобрительно глядя на очаровательную Инну.
Она улыбнулась и взяла его под руку.

Даник замер на мгновенье. Потом достал из кармана рубашки сложенный вчетверо лист бумаги, развернул, посмотрел на него, затем перевел взгляд на женщину в сиреневом платье, которая шла через двор под руку с элегантным мужчиной. У Даника сильно забилось сердце. Он еще раз сверился с заветной бумагой – точно она! 

Он поднялся со скамейки. Сердце бухало, отдаваясь аж где-то в ушах. Он знал, что это обязательно случится, что он ее найдет – и вот, нашел. 

– Мама! – крикнул он и кинулся к ней. 

Инна слегка удивленно взглянула на подбежавшего к ней невысокого худенького мальчика лет семи.

– Мальчик, ты ошибся, – сказала она мягко.

– Мама, ты не узнаешь меня? Это же я, твой Даник! – настаивал мальчик.

Влад в упор смотрел на нее:
– Инна, почему ты мне ничего не рассказывала?
– Что я должна рассказывать? – возмутилась она. – Я вижу этого мальчика первый раз в жизни!

– Мама, я твой сын, Даник!

– Мальчик, послушай… – Инна снова предприняла попытку объяснить мальчику, что он ошибся, но Влад прервал ее возмущенной тирадой:
– Мы встречаемся с тобой уже три месяца, и ты ни разу не говорила о том, что у тебя есть ребенок!

– Потому что у меня его нет! – в отчаянии воскликнула Инна.

– Мама, это я! – тоже в отчаянии воскликнул Даник.

– Инна, ты – чудовище, – сказал Влад. – Отказываешься от собственного ребенка. 

– Это не мой ребенок!

Инна в замешательстве посмотрела на мальчика:
– Что же с тобой делать? Влад, его нужно отвести в полицию.

– Я обещал родителям приехать к открытию. Со своим ребенком разбирайся сама, – холодно произнес Влад и быстро направился к своей машине.

– Это не мой ребенок! – крикнула Инна.

Он, не оборачиваясь, сел в машину.

– Влад! – снова крикнула Инна.

Черная машина резко тронулась с места.

Инна огорченно посмотрела вслед уехавшей машине и наклонилась к мальчику:
– Вот что ты натворил? Зачем напугал дядю? Знаешь, как сложно устроить личную жизнь? Тебя кто подослал? Тетя? Как она выглядит? Кто тебя подговорил сказать, что ты мой сын?

– Я сам тебя узнал, – сказал мальчик. – Мама, ты меня совсем не узнаешь? Это я, Даник, просто я вырос. 

Она вздохнула, достала из сумочки сотовый телефон, набрала номер:
– Алло, полиция? Здесь потерявшийся ребенок… Пятый микрорайон. Вы приедете?.. Что? Куда звонить?.. Какой номер?
– Кошмар какой-то, – прокомментировала она свой телефонный разговор и набрала названные ей цифры.
– Алло, вы участковый? У меня тут потерявшийся ребенок… Куда вести?.. Это я его должна вести?.. Я сейчас его тут брошу посреди улицы, и вы будете виноваты! 

– Ужас! – выдохнула Инна, завершив очередной разговор с представителями закона. Сказала мальчику:
– Пойдем, сокровище.

– Ты меня узнала? – обрадовался Даник.

Инна отправилась в глубь микрорайона на поиски опорного пункта, время от времени уточняя дорогу у прохожих. Даник крепко держал ее за руку.

Они подошли к многоэтажному дому, на первом этаже которого располагался опорный пункт, о чем свидетельствовала соответствующая табличка. Вошли в подъезд и сразу же услышали громкие голоса, доносившиеся из раскрытой двери.

Возле стола участкового толпились какие-то люди: мужчины в спортивных штанах и майках, растрепанные женщины в халатах. Все одновременно кричали.

Участковый невозмутимо слушал, время от времени что-то записывая. Увидев нарядную Инну, участковый слегка оживился и быстро выпроводил галдящую толпу.

–  Все понятно. Разберемся, – пообещал участковый. –  Идите, не волнуйтесь.

Толпа послушно направилась на выход, продолжая громко обсуждать на ходу свои проблемы.

– Слушаю вас, – участковый с нескрываемым интересом смотрел на невероятно красивую молодую женщину и на худенького мальчика, который крепко держался за ее руку.

Инну раздражал неуместно восхищенный взгляд участкового. То, что она красива, она и сама знает, а к нему она обратилась по делу, поэтому нечего на нее так смотреть. Тем более, что как мужчина он не произвел на нее впечатления. И дело вовсе не во внешности, вполне, кстати, приемлемой: подтянутый, с умным и добрым лицом. Но ему уже, наверное, под сорок, а он сидит тут, в этой каморке. Чего он добился в своей жизни? Неудачники Инну не интересовали. К тому же, у нее есть Влад. Наверное.   

– Это я вам сейчас звонила, – сухо пояснила Инна. – Насчет ребенка.
– Располагайтесь, – пригласил участковый. – Рассказывайте, что случилось, – и приготовился записывать.
– Этот ребенок… – начала она.
– Ваша фамилия? – перебил участковый.

– Причем тут я? – возмутилась Инна.
Участковый терпеливо смотрел на нее, ожидая ответа на свой вопрос.
– Осиновская. Инна Валерьевна, – сказала она, изо всех сил сдерживая раздражение.

Участковый старательно записал эти сведения, диктуя себе вслух:
–  Осиновская Инна Валерьевна. Дом девять, квартира сорок пять.

Инна удивленно посмотрела на участкового: он что, помнит адреса всех жителей района?

– Это вы? – спросил участковый.
– Да, я – это я, – подтвердила Инна.

– Давно собирался с вами познакомиться, – сказал участковый. – Хорошо, что вы сами пришли. Тут на вас жалоба…
Он открыл пухлую папку с тесемками, порылся в многочисленных бумагах.
– Что? Какая жалоба? – снова возмутилась Инна. – Это я жаловаться пришла!

Участковый обнаружил, наконец, то, что искал.
– Вот, – показал он Инне исписанный лист бумаги с многочисленными подписями. – Соседи жаловались, что всю ночь до утра в вашей квартире был сильный шум.

– Я имею право отпраздновать свой день рожденья, – четко произнесла Инна.

– При этом соседи единодушно утверждали, что шум был настолько сильный, будто веселилась целая толпа. Однако в ходе дальнейшего расследования и опроса соседей выяснилось, что никто из соседей не видел, как кто-либо входил в квартиру либо выходил из нее, – участковый говорил все это серьезно, даже слегка занудно, но в его глазах мелькали веселые искорки.

Инна вспыхнула. Какое ему дело, кто у нее был! Или не был.
–  Мои гости вошли и вышли незаметно! – заявила она.
Услышав эту фразу, Даник взглянул на Инну с восторгом. От этих ее слов повеяло каким-то сказочным волшебством.
– И вообще это не ваше дело! – выпалила Инна. – Можете оштрафовать меня! И давайте разберемся вот с этим ребенком!

Веселые искорки в глазах участкового пропали.
– Что ж, давайте, – очень серьезно согласился он.

Инна села на стул у стола. Даник примостился на краешке другого стула.
– Этот ребенок, которого я вижу первый раз в жизни, утверждает, что я – его мама, – спокойно и четко произнесла Инна.
– А вы? – спросил участковый.
– А я – не его мама! – воскликнула она, поражаясь глупому вопросу участкового.

– Как тебя зовут? – обратился участковый к Данику.
– Данила.
– Фамилия?
Даник молчал, опустив голову.

– Детдом номер четырнадцать? – спокойно поинтересовался участковый.
Даник ничего не ответил, только тихонько вздохнул.

Участковый снял трубку телефона.
– Вера Игнатьевна? Участковый Платонов беспокоит. У вас все воспитанники на месте? А то тут мне привели одного. Похоже, ваш. Данила. Фамилию не говорит. Лет семь, – он помолчал, слушая, свою телефонную собеседницу. – Ну, как его описать. Симпатичный такой парнишка.

Инна подумала, что опытный служитель закона мог бы дать и более точное описание внешности мальчика, но, по-видимому, и этого оказалось достаточно. А мальчик слегка улыбнулся.

– Сейчас приведем, – пообещал участковый и положил трубку.

– Так он из детдома, – Инна сочувственно посмотрела на Даника. – Но почему именно я?
– Это вы у него спросите, – посоветовал участковый.
– Данила, почему ты решил, что я – твоя мама? – осторожно спросила Инна.

Вот оно! Сейчас он это докажет! Даник вынул из кармана рубашки заветный лист бумаги, сложенный вчетверо, обтрепавшийся уже по краям и протертый по местам сгиба, торжественно подал участковому, веря, что он во всем разберется.

– Бабуля сказала, что мама на нее похожа.

Участковый развернул лист, посмотрел на него, сказал серьезно и грустно:
– Вот и документ.

Инна привстала, заглядывая в «документ». На странице, вырванной из какой-то книги сказок, была изображена красивая женщина в длинном сиреневом платье с палочкой в руке. Женщина была удивительно похожа на Инну. Или Инна на нее.

– Кто это? – недоуменно спросила Инна.
– Как я понимаю, фея, – пояснил участковый.

Инна пожала плечами:
– Такой большой мальчик, какие-то сказки.

Участковый смотрел то на Инну, то на изображение феи, словно сравнивая. Она заметила, поинтересовалась ядовито:
– Тоже сказки любите?
– Конечно, – ответил он, безо всяких веселых искорок в глазах. – Ну, что, Данила, пойдем?

Даник подошел к Инне, крепко схватился за ее руку.
– В детдом? – уточнил он.
Участковый долго смотрел на Даника, вцепившегося в Инну. Она вздохнула, понимая безвыходность ситуации.

– Есть хочешь? – спросил участковый. – Давай в кафе сходим. А то я еще не обедал.

Даник молчал. По нему было видно, что отцепить его от Инны будет непросто, без боя он не сдастся. Участковый вопросительно посмотрел на Инну. Она пожала плечами:
– Пойдемте в кафе.

Пока они шли к кафе, Даник все так же крепко держал Инну за руку. Инна тихо спросила участкового:
–  Как вы догадались, что он из детдома?

– Детдом тут недалеко, – охотно ответил он. – Оттуда часто сбегают. Да и глаза у него такие… взрослые. Такие ребятишки рано взрослеют.

– Взрослый? – поразилась Инна. – Выдумал, что я – его мама и верит! Разве это нормально?

– В этом возрасте, наверное, нормально. Вы сами в детстве ничего не выдумывали?

– Нет! – воскликнула Инна. – Я точно знала, кто мои родители!

– Даниле не так повезло, – спокойно возразил участковый.

Кафе оказалось с самообслуживанием. Привыкшая к ресторанам Инна даже и не знала, что такие еще бывают. Выяснилось это после того, как она безучастно уселась за одним из столиков у окна и так же безучастно в это окно уставилась. Мальчик Данила, наконец, отпустил ее руку и тоже сел за столик.

Участковый садиться не стал, стоя у столика, поинтересовался:
– Будете сосиски с капустой?

– Мне все равно, – равнодушно сказала Инна, не отрываясь от пейзажа за окном.

Спохватилась только, когда участковый принес поднос с тарелками и чашками. Неудобно получилось. Хорошо, что Данила сообразил, помог – принес хлеб и вилки.

– Я заплачу за себя, – поспешно сказала Инна.
– Все в порядке, – успокоил участковый. – Да здесь недорого.
– Я догадалась, – сказала Инна, снова отворачиваясь к окну.

Даник поглощал сосиски с аппетитом, Инна медленно жевала, занятая своими мыслями.
– Меня зовут… – начал участковый.
– Участковый Платонов, – вяло отозвалась Инна. – Я запомнила.
– Меня зовут Александр Иванович.

– Очень приятно. Инна Валерьевна, – машинально ответила она и рассердилась его улыбке.
– Я тоже запомнил, – сказал участковый, все еще улыбаясь.
– Ах, да, – кивнула Инна.

Ничего смешного! Подумаешь, ответила невпопад. Все потому, что здесь только ее телесная оболочка, а сама она – на выставке, где должно было состояться очень важное событие в ее жизни – знакомство с родителями Влада. А вместо этого она должна сидеть тут с совершенно чужими ей людьми и есть какие-то сосиски! Да она их вообще никогда не ест!

– Мама, ты меня домой заберешь? – спросил Даник с надеждой.

Инна молчала. Что тут скажешь.

– Данила, ты взрослый парень, – рассудительно сказал участковый. – Инне Валерьевне завтра на работу. Мне тоже некогда. Сейчас отведу тебя и пойду преступников ловить.

«Ловят бабочек, а преступников…» – хотела сказать Инна, но промолчала.

– У вас пистолет есть? – заинтересовался Даник.

– Конечно, – подтвердил участковый. – И пистолет, и наручники. Если кто-то нарушает, не слушается, я на него – наручники и в полицию. Там нарушитель сидит за решеткой.

– А какой нарушитель? – допытывался Даник.

– Нарушители бывают разные. Ты, например, из детдома сбежал – тоже нарушитель, – Инна поразилась тому, как участковый ловко перевел разговор на насущную проблему.

– Вы на меня наручники наденете? – недоверчиво спросил Даник.

– Зачем же сразу наручники. Ты же сам пойдешь? – почти утвердительно сказал участковый.

Даник кивнул.

В детдоме к ним вышла директор Вера Игнатьевна, выбежала и воспитательница Софья Петровна, ловко и умело отцепила Даника от Инны и быстро повела по коридору. Даник не сопротивлялся, только оглянулся на Инну:
–  Мама, ты же заберешь меня отсюда?

Она промолчала, взволнованная, не в состоянии ни солгать, ни сказать жесткую правду. 

Вера Игнатьевна неодобрительно посмотрела на участкового и Инну, произнесла строго:
– Что-то вы долго шли.

– Дела разные. Задержались, – уклончиво ответил участковый.

Взволнованная Инна стала торопливо объяснять:
– А мы в кафе зашли, пообедали. Мы Данилу накормили, вы не волнуйтесь.

Александр Иванович взглянул на нее с досадой: не надо было этого говорить.

– Это вы зря, – укоризненно сказала директор. – Надо было сразу сюда вести. Сначала приваживаете, а потом обратно в детдом спихиваете. И вы – хорошие, добренькие, а мы тут – плохие.

– Ну, знаете ли! – выкрикнула Инна, возмущенная несправедливыми упреками. – Я тут вообще не при чем! Я не виновата, что ваш ребенок сбежал! Если хотите знать, он мне сегодня всю мою личную жизнь разрушил! Следите лучше за детьми! Безобразие просто! 

Вера Игнатьевна хладнокровно выслушала гневную тираду Инны, спокойно ответила:
– Извините за беспокойство, постараемся, чтобы это не повторилось. 

Инна выбежала из детдома в растрепанных чувствах. Участковый вышел следом.

– Трудные здесь ребятки, – сказал он.

– Я в чем виновата? – нервно воскликнула Инна. – Я, что ли, их всех сюда сдала? Что вы ко мне привязались? Ну, арестуйте меня! У вас же там на меня жалоба! 

Александр Иванович посмотрел на нее понимающе:
– Мне тоже не по себе, когда бываю в таких местах. Если Данила снова к вам прибежит, сразу звоните. Всего доброго. 

И он деловито направился в глубь микрорайона, уверенно шагая среди многоэтажных домов. 

Инна посмотрела ему вслед: надо же, какой чуткий. Немного успокоилась, достала из сумочки сотовый.

– Влад? Ты еще на выставке?

 
Влад соизволил выйти к ней из выставочного зала, отстраненно слушал ее объяснения.

– Все выяснилось, – говорила Инна. – Этот мальчик из детдома. Если ты мне не веришь, я могу принести тебе справку, что я – не его мама.
– Это лишнее, – надменно произнес Влад. – Уверен, что достать любую справку для тебя не проблема.
– Почему ты мне не веришь? – огорчилась она.
– Потому что ко мне никто не подходит на улице и не называет меня папой.

– До сегодняшнего дня ко мне тоже никто не подходил!
– Инна, сегодня я понял, что мы с тобой – разные люди, – размеренно произнес Влад.
– Как это «понял»! Что значит «разные»? Из-за какого-то недоразумения?
– Инна, давай прекратим этот бессмысленный разговор.

Влад быстро и ловко взбежал по ступенькам, ведущим к выставочному залу. Она еще долго стояла, беспомощно глядя на захлопнувшуюся за ним дверь.

«Ну, попадись он мне, этот мальчишка с дурацкими фантазиями! Уши оторву!»

Неделя, как всегда, была до отказа заполнена поручениями из серии «миссия невыполнима», и Инна не то, чтобы совсем забыла о событиях воскресного дня – такое забудешь! – но острота восприятия немного притупилась. Инна примирилась с исчезновением Влада из ее жизни – значит, не судьба! Значит, он – не ее суженый. Потому что ее суженый не стал бы вести себя так по-идиотски! В общем, она решила не зацикливаться на разрыве с Владом, а смело идти навстречу новому знакомству, если появится подходящий кандидат.
 

Это воскресное утро началось для Даника так же, как и предыдущие: грохот швабры, жесткие прутья забора. Но оно было необычным, не похожим на все предыдущие воскресные утра. Потому что ему не надо искать свою маму – он ее нашел. Он точно знает, где она и куда он сегодня должен идти.

Даник вошел в знакомый уже двор и занял наблюдательный пост напротив заветного подъезда. 

Инна поставила чайник на плиту и выглянула в окно. И увидела Даника на его посту. 

Когда Инна в нарядном нежно-голубом платье вышла из подъезда, Даник подбежал к ней, восхищенно глядя на нее:
– Мама!

– Опять ты! За вами в детдоме вообще не следят, что ли? – сказала Инна, все еще сердитая на разрушителя ее личной жизни.

Она направилась в супермаркет, Даник пошел за ней следом.

Из супермаркета вышел навьюченный покупками Влад, на руке которого повисла яркая модная блондинка, что-то оживленно рассказывая. Увидев эту парочку, Инна остановилась и обернулась к преследовавшему ее Данику.

– Видишь вон того дядю? – показала она на Влада. – Подойди к нему и скажи, что он твой папа.

– Не хочу, – отказался мальчик.

– Не бойся, он тебя не узнает. Ты сегодня в другой рубашке.

– Он не мой папа. 

Влад погрузил в свою черную машину покупки и блондинку и уехал.

– Раз ты меня не слушаешься, не ходи за мной, – сказала Инна Данику.

Инна вошла в супермаркет, Даник благоразумно остался на улице, поджидая ее. 

Когда Инна вышла с пакетом, Даник подбежал к ней:
– Тебе помочь?

– Что тебе от меня надо? Я что, каждое воскресенье должна тебя отводить? Мне что, заняться нечем?
Он промолчал, просто снова пошел следом. 

– Вот что, – сказала Инна, подходя к своему подъезду. – Я думаю, ты достаточно взрослый. Сюда дорогу нашел – и назад тоже найдешь.
И вошла в подъезд.
А Даник остался во дворе.

Инна вошла в квартиру, переобулась, понесла покупки на кухню, выглянула в окно: Даник сидел на скамейке напротив подъезда. 

Инна занялась купленными продуктами. Если кто-то хочет сидеть напротив ее подъезда, пусть сидит. 

Даник философски отнесся к тому, что найденная им мама на него сердилась. Бабушка тоже на него иногда сердилась. А маме он в прошлое воскресенье нарушил ее планы: она же куда-то собиралась с дядей Владом, а вместо этого пошла с ним, Даником. И с дядей Сашей.  

Сидеть на скамейке и гипнотизировать подъезд было скучно. Даник стал наблюдать за мальчишками, которые играли в футбол на площадке. Насмелился, подошел к ним: можно, я с вами? Мальчишки не возражали – и он вместе с ними стал бегать за мячом. 

Разобравшись с продуктами, Инна снова посмотрела в окно. На скамейке Даника не было, там уже сидели мамаши с колясками. 

«Ушел», – подумала Инна и решила заняться своими обычными воскресными делами. 

Переоделась в красивый шелковый халат, сделала на лицо питательную масочку и прилегла на диван, закрыв глаза и стараясь не обращать внимания на крики играющих во дворе мальчишек. 

– Куда пасуешь? Мне пасуй! – орал мальчишечий голос, затем послышался какой-то грохот и истошный женский вопль:

– Ах вы, паразиты! 

Инна спокойно лежала на диване, пытаясь размышлять о чем-нибудь приятном.
 

Даника обступили негодующие тетки, одна из них крепко схватила его за руку. Из раскрытого окна второго этажа высунулась полноватая пожилая женщина в домашнем халате, с редкими волосами, забранными в пучок, закричала соседям:
– Держите его, я сейчас спущусь! 

И действительно спустилась, подошла к  Данику, накинулась на него:
– Ты чего творишь? Где твои родители? Мама где?

 Даник молчал. Тетка, которая держала его, заявила:
– Я видела, как с ним эта фифа разговаривала, из сорок пятой.
– Ее, что ли? – уточнила спустившаяся.
– Не знаю, – пожала плечами тетка. – Вроде не было у нее детей.
– Мамаши сегодня такие – нарожают и спихнут кому-нибудь. Сорок пятая, говоришь? 

До Инны, дремлющей на диване с масочкой на лице, со двора донесся пронзительный женский крик:
– Сорок пятая квартира! Выходите! Ваш ребенок нахулиганил!

Инна открыла глаза: «Сорок пятая? Это же я. Мой ребенок?»
Она медленно села на диване. Значит, он никуда не ушел, а ухитрился что-то натворить.

– Сорок пятая! – надрывалась соседка.
Инна не спеша отправилась в ванную: смывать масочку.

Пока смывала, в дверь сначала звонили, потом стучали и кричали уже мужским голосом:
– Выходите! Уснули, что ли!

Умытая и причесанная Инна в нарядном нежно-голубом платье внушала своему отражению в зеркале:
– Спокойно, Инна Валерьевна! Вы справитесь!
Взяла сумочку и отправилась во двор, готовая к боевым действиям.

Вот такая: нарядная, с изящной дамской сумочкой в руках, неторопливо приблизилась к толпе соседок, окруживших маленького виновника этого переполоха.
– Наконец-то! Явилась! – прокомментировала ее появление одна из теток. – Че так долго-то?  
– Кур потрошила, – пояснила Инна ледяным тоном Снежной Королевы, – надо же было руки вымыть.
Соседки оторопело уставились на ее ухоженные руки.

– Что случилось? – надменно поинтересовалась Инна, не выходя из ледяного королевского образа. Все равно этим теткам не объяснишь, что и у человека с безукоризненным макияжем и свежим маникюром тоже могут быть серьезные неприятности и душевные раны.

Одна из соседок, пожилая, полноватая, показала на раскрытое окно:
– Вот, попал мячом!

– Хотите сказать, что окно разбилось? У вас стекла из пластика.

– Нет, не окно. Цветок в горшке поставила. Горшок вдребезги, вся комната в земле. Идемте, поглядите!

– Пойдем, посмотрим, что ты натворил, – сказала Инна Данику.

Соседка слегка запыхалась, поднимаясь по лестнице на свой этаж, говорила охотно, с каким-то даже удовольствием: вот что вы наделали, голубчики!

Даник хмуро сопел, Инна спокойно молчала, давая соседке возможность выговориться.

– Пять лет ростила, – бубнила соседка, упирая на «о». – Поставила на окно, чтобы к солнышку поближе – и на тебе.

Втроем вошли в комнату. На полу, у подоконника, лежал огромный комнатный цветок в разбитом горшке. Вокруг – рассыпанная земля, осколки горшка.

Даник присел на корточки возле рухнувшего цветка, слегка дотронулся до крупного листа, погладил, зашептал:
– Цветочек, бедненький… Прости меня, я не нарочно. Миленький, не умирай, пожалуйста. Ты просто солнышко хотел увидеть.

Даник обернулся.
– Он теперь умрет? Бабуля тоже – упала и умерла, – голос Даника дрогнул, задрожали и губы. 

У Инны на глаза навернулись слезы. Она мысленно перенеслась в тот день, когда ей позвонили из больницы, где лежала ее мама после сложной операции. И она помчалась, бросив на работе все срочные дела, хотя торопиться в больницу было уже незачем. 

Соседка всплеснула руками:
– Вот я дура-то. Расстроила мальчонку. 
Подошла к Данику, тронула его за плечо, утешая:
– Ничего, ничего. Я его пока в кастрюльку посажу, а потом новый горшок куплю. 

Инна вынула из сумочки деньги:
– Столько хватит? 

Соседка, не глядя на деньги, неопределенно помахала рукой: то ли хватит, то ли вообще не надо – и ушла на кухню.

Инна все же положила деньги на стол.

Соседка вернулась с ватрушкой, сунула ее Данику:
– Вот, возьми. 

Инна в задумчивости шла вниз по лестнице, рассеянно смотрела, как Даник жадно впивается зубами в ватрушку. Голодный, руки грязные. Инна вздохнула:
– Что ж ты всухомятку ешь. Пойдем, чаю налью.

Переодевшись в домашнее платье – ситцевое, в легкомысленный цветочек, но изысканного фасона – Инна хозяйничала на кухне.

Даник сидел тут же, за столом, пил чай и ел яичницу.

– Картошка почти сварилась, – сказала Инна, глядя, как Даник быстро расправился с яичницей. 

– А ты можешь сделать блинчики? – с надеждой спросил он.

– Я не пеку блинчики, – разочаровала его Инна.

– Не умеешь?

– Раньше пекла когда-то, – Инна задумалась. – Если хочешь, я потом найду рецепт.

– Можно посмотреть в Интернете, – предложил Даник.

– Нет, это был мой рецепт, проверенный, – возразила Инна. – Точно помню, что нужно молоко и муку. Но ни молока, ни муки у меня нет.

– Почему?

– Потому что я не ем молочное и мучное, – терпеливо объяснила она.

– Почему ты не ешь мучное? Ты принимаешь только здоровую пищу? – Даник явно повторял услышанные где-то слова.

– Какой ты умный! – восхитилась Инна. – Да, наверное, так. Но я могу для тебя испечь. Найду рецепт, сходим в магазин, купим все, что нужно, сделаем тесто и вместе испечем. Ты когда-нибудь готовил?

– Мы с мальчишками воробьев в костре жарили.

– Фу, ужас какой. Тебе их не жалко было?

– Есть хотел.

Инна поставила перед Даником тарелку с картошкой. Даник попробовал картошку, но есть не стал.

– Почему не ешь? Невкусно?

– Горячо.

– Ветер под носом, – улыбнулась Инна.

– Что?

– Подуй, – пояснила она. – Моя бабушка так говорила. «Ветер под носом».

Даник подул на картошку.

– У тебя была бабушка? А где она?

– Умерла.

– Все бабушки умирают? – грустно поинтересовался Даник.

Инна поспешила перевести разговор с опасной темы:

– Сейчас поешь и пойдем искать рецепт.

 
В поисках рецепта Инна выгребла из тумбочки все ее содержимое: старые, но чем-то нужные журналы, толстые институтские конспекты, альбомы. Села на пол, перебирая тетради. Даник пристроился рядом, заинтересовался альбомом с ее школьными рисунками, листал медленно, внимательно разглядывая.

– Это ты рисовала?

– Да, – сказала Инна, роясь в тетрадях, – когда была маленькой.

– Ты хорошо рисовала, – похвалил Даник. – Я тоже умею рисовать. Акварелью. Меня бабушка в студию водила.

– А сейчас рисуешь?

– Нет. У меня красок нет.

– Давай сегодня по дороге в детдом купим тебе краски. Хорошо?

– Мы же блинчики собирались печь, – напомнил Даник.

– Конечно, – согласилась Инна. – Сначала блинчики.

Раздался звонок сотового: начальство, для которого не существует такого понятия как выходной.

– Да, Борис Анатольевич… – терпеливо и вежливо говорила Инна. – Да, конечно, помню… Да, конечно, все подготовила… Да, вечером еще проверю… Не волнуйтесь, все будет в порядке, как всегда… Да, конечно, приду пораньше.

– Кто звонил? – спросил Даник.

– С работы. Директор.

– Тебе сам директор звонит? – с уважением спросил Даник.

– Да, потому что я его помощник.

– А что ты делаешь? Всегда ему помогаешь?

– В мои обязанности входит выполнение невыполнимого и сотворение невозможного.

Даник слушал с большим интересом. Инна, воодушевленная его вниманием, продолжала рассказывать, изображая в лицах:
– Например, срок выполнения: это надо было вчера. Или: «Инна Валерьевна, понимаю, что встретиться с этим человеком практически невозможно, но вы уж постарайтесь».

– Значит, ты работаешь феей? – сделал вывод Даник.

– Точно! Мне директор так однажды и сказал: «Инна Валерьевна, вы моя добрая фея». Еще бы, оформить визу в субботу – это настоящее волшебство. Из-за этой работы никакой личной жизни.

– Зато теперь есть я, – утешил ее Даник.

– О, да! Теперь еще и ты. Вот, нашла. Так…

Инна просмотрела найденный  рецепт:

– Ну да, так я и думала. Молоко, яйца, мука. Пойдем в магазин. Подожди меня здесь, – и ушла в спальню.

Даник встал, походил по комнате, трогая мебель: диван, кресла, стол, книжный шкаф. Его внимание привлек кораблик на полке шкафа. Даник потянулся к нему, чтобы получше рассмотреть. Кораблик соскользнул с полки и упал на пол. 

Вышедшая из спальни Инна, снова облачившаяся в свое нарядное нежно-голубое платье, увидела расстроенного Даника со сломанной моделью парусника в руках.

– Я не нарочно. Просто посмотреть хотел, – чуть не плача от огорчения, пробормотал он. 

– Ничего страшного. Потом починим, – беспечно сказала Инна и поставила сломанный парусник на шкаф, повыше, с глаз долой, чтобы Даник поскорее забыл. Она вовсе не была уверена, что модель поддается починке. А этому ребенку лишнее расстройство ни к чему.

– Какая ты нарядная, – восхитился Даник и уточнил:

– Мы же только в магазин идем?

– Я всегда выхожу нарядная. Вдруг встречу своего суженого. Кто такой «суженый» знаешь?

Даник кивнул.

Когда они подошли к супермаркету, Даник остановился у входа:
– Я тебя тут подожду.

– Может, вместе зайдем? – предложила Инна.

Пришлось объяснять:
– Я тут шоколадку хотел взять. Меня охранник запомнил.

– Взять – это как? – строго спросила Инна. – Без денег? Украсть? Ты знаешь, что воровать нельзя?

– Знаю, – вздохнул Даник. Хотел добавить: «Есть очень хотел», но промолчал, понимая, что это не оправдание.

 
В ожидании Инны Даник послонялся возле магазина, прошелся вдоль здания, заглянул за угол. Там было интересно. За домом оказался небольшой пустырь, на котором несколько подростков упражнялись в меткости, пытаясь попасть камнями в пластиковые бутылки с водой.

Даник с увлечением стал наблюдать за ними. 

Инна купила молоко и муку и прихватила еще и шоколадку для Даника.

Расплатилась, вышла, рассеянно глядя вдаль в поисках мальчика – и почувствовала, как кто-то взял ее сумку с продуктами.

– В чем дело? – возмутилась она.

– Давайте помогу, – сказал схвативший ее сумку: привлекательный мужчина в безукоризненном костюме. – Вы меня не узнаете?

– Ах, да, кажется, припоминаю, – вежливо сказала Инна, вглядываясь в него.

– Мы виделись на дне рожденья Влада, – подсказал мужчина.

– Да, да, кажется…

– Игорь.

– Да, извините, тогда было так много народу. Вы, кажется, учились вместе с Владом.

– Верно, – согласился Игорь.

– Вы еще были с такой яркой блондинкой.

«И, кажется, эту блондинку я видела сегодня кое с кем».

– Да, с Леной. Но мы расстались. Так что теперь я свободен. Как я слышал, вы с Владом – тоже.

– Да, я тоже – свободна! – подтвердила Инна.

– Может, проведем сегодняшний день вместе? – предложил Игорь.

– А вы любите детей? – спросила Инна, думая, куда же запропастился Даник.

– А у вас есть дети? – насторожился Игорь.

– Нет, видите ли, подруга уехала в командировку, оставила своего ребенка. Мальчику семь лет.

– Конечно, я люблю детей, – с облегчением заявил Игорь и пообещал:

– Покатаю вас на машине.

– Ой, правда? – обрадовалась Инна.

Игорь подошел к шикарной иномарке, положил в нее сумку с продуктами, отобранную у Инны.

– Даник! – позвала Инна. – Наверное, во двор побежал, – сказала она Игорю. –  Давайте проедем к дому.

 
На пустыре Даник подошел к подросткам:
– Можно, я попробую?

Он взял камень и сильно замахнулся. Как оказалось, слишком сильно. Камень вылетел из руки назад и обо что-то ударился. Послышался резкий звук тормозов. Подростки бросились врассыпную. Даник обернулся и очутился в руках мужчины, который сильно тряс его и гневно спрашивал:
– Ты что делаешь, негодяй?
– Извините, я не нарочно, – тихо сказал Даник, еще не понимая, что случилось.

К ним подбежала Инна, потребовала от Игоря:
– Отпустите ребенка!
Укоризненно обратилась к Данику:
– Разве можно так?

– Я же извинился, – сказал он. – Я не нарочно. Мама, скажи ему, я не нарочно.

– Мама? Так это ваш ребенок?

– Нет. То есть, да. То есть, не совсем.

– А если бы ты в маму камнем попал? И убил бы ее?

От этих слов Игоря Даник сильно побледнел, на глазах появились слезы. «Он же такой впечатлительный, – подумала Инна. – С ним нельзя так».

– Перестаньте, не надо ему это говорить, – Инна решительно отодвинула Игоря, наклонилась к Данику:
– Даник, в следующий раз смотри внимательно, куда бросаешь.

– Распустили детей, – процедил Игорь.

– Извините, он не нарочно, – обернулась к нему Инна.

– Сначала за ремонт заплатите, тогда извиню, – жестко сказал Игорь.

– Что? – возмутилась она. – Я не буду платить!

«Ничего себе, а еще ухаживать пытался!»

– Стекло менять надо. Знаете, сколько это стоит?

– Я отказываюсь платить, – решительно произнесла Инна, понимая, что с Игорем все кончилось, так и не успев начаться.

Ее несостоявшийся ухажер, не желая отступать, вынул сотовый:
– Алло, полиция?

Инна пожала плечами. Подумаешь, напугал. Улыбнулась насмешливо, надеясь, что не ошиблась. Не ошиблась! Вот и полиция: участковый Александр Иванович Платонов, собственной персоной, кто же еще.

Игорь разочарованно смотрел на участкового – такого простого, обыкновенного.

«А он что, думал, ему вооруженный отряд пришлют?» Перезвонили участковому: Платонов, что там за ерунда на твоем участке, разберись. И вот он здесь, пришел разбираться.

Инна почему-то была уверена, что участковый примет их сторону: ее и Даника. Все-таки знакомые. Что-нибудь придумает, чтобы их защитить. Но придумывать ничего и не пришлось.  

Возле шикарной иномарки с трещиной на лобовом стекле стояли Инна и хмурый Игорь, слушали участкового. Недалеко от машины, рядом с пакетом с продуктами присел на корточки Даник, с робкой надеждой взирая на Александра Ивановича, который говорил деловито и монотонно:

– Гражданка Осиновская Инна Валерьевна не является родственницей либо опекуном воспитанника детского дома номер четырнадцать Круглова Данилы. Гражданка Осиновская не является также няней либо воспитательницей этого ребенка. Так как ответственность за Круглова Данилу несет детдом номер четырнадцать, составляем протокол, который направляем в детдом по месту постоянного пребывания ребенка.

Игорь мрачнел, слушая участкового. Александр Иванович добавил от себя уже, другим тоном, оценивающе глядя на иномарку:
– Люди, разъезжающие на таких машинах, обычно занимаются благотворительностью в пользу детских домов, а вы последнее у сирот отобрать хотите. Составляем протокол?

Игорь резко развернулся, молча сел в иномарку, хлопнул дверцей. Инна задумчиво посмотрела вслед шикарной иномарке, перевела взгляд на участкового:
– Спасибо. Надо же, я как-то упустила из виду, что Даник мне, собственно говоря, совершенно чужой.           

Участковый нес сумку с продуктами, Инна крепко держала Даника за руку, пыталась воспитывать:
– Вот что ты натворил? Дядя Игорь собирался нас на машине покатать. Он детей любит.

– Абстрактно, наверное, – заметил Александр Иванович.

– Нет, – не согласилась Инна, – я думаю, он действительно любит детей, но беспроблемных.

– Таких не бывает, – покачал головой умудренный опытом участковый.

– Я была беспроблемным ребенком, – заявила Инна.

Он снова покачал головой, слегка усмехнулся:
– Об этом неплохо бы узнать мнение ваших родителей.

Инна замолчала, не стала спорить. Тем более, что и спрашивать не у кого.

Подошли к подъезду.

– Ну, что, пошли в детдом? – спросил Александр Иванович у Даника.

– Мы блинчики собирались печь, – сказал Даник. – Дядя Саша, пойдем, мы тебя блинчиками угостим.

– Дядя Саша не любит блинчики, – вмешалась Инна.

– Очень люблю, – весело объявил участковый.

– Дядю Сашу дома жена блинчиками покормит, – сказал Инна, в упор глядя на участкового.

– Я не женат, – все так же весело признался он.

– Не удивительно, – отозвалась Инна. – С такой работой. Какая жена выдержит, что вы все воскресенья где-то пропадаете.

В подтверждение ее слов зазвонил сотовый участкового.

– Участковый Платонов. Да, уже иду.

– Идите, ловите своих нарушителей. Мы с блинчиками разберемся, и я сама отведу Даника, – распорядилась Инна, взяла у него пакет с продуктами и направилась в подъезд.

Даник постоял, с сожалением глядя вслед уходящему дяде Саше, потом побежал догонять Инну.  

Инна разложила на кухонном столе продукты, необходимые для замешивания теста на блинчики. Взяла тетрадь с рецептом. Даник стоял рядом, преисполненный важности, держал пустой стакан.

– Возьмите чистую кастрюлю, – прочитала Инна по тетради. Взяла кастрюлю:
– Есть.

Прочитала дальше:
– Разбейте в нее три яйца, – позвала Даника, – ассистент!

– Есть! – четко ответил он, подавая яйцо.

– Три стакана молока… Ассистент!

– Есть! – Даник налил молоко в стакан.

– Немного подогреть, – прочла Инна и озадаченно посмотрела на Даника:
– Значит, нужна еще одна чистая кастрюля.

Размешав в большой кастрюле яйца и молоко, Инна сказала Данику:
– Сыпь муку, только потихоньку.

Даник начал сыпать муку из стакана, стараясь изо всех сил, немного все-таки просыпал, но, в общем, справился. Инна мешала тесто очень большой ложкой, приговаривая:
– Надо, чтобы не было комочков.

Остановилась. Какое это все-таки утомительное занятие!

– Устала? – участливо спросил Даник. – Давай я помешаю.

Инна с готовностью вручила ему ложку:
– Ассистент, я в вас верю, вы с этим справитесь!

– Нет, надо сказать: «Это невыполнимо, но вы справитесь!»

– Точно. Приступайте!

Она в изнеможении опустилась на диван в гостиной, по привычке беседуя вслух сама с собой:
– Поздравляю вас, Инна Валерьевна! Это была блестящая мысль: оставить Даника наедине с кастрюлей, полной жидкого теста. Сейчас это ходячее бедствие уронит что-нибудь в кастрюлю или уронит кастрюлю на пол – и вам не придется печь блинчики.

Инна привстала на диване, пораженная новой мыслью: «Зато придется отмывать кухню и Даника».

Из кухни донесся сильный грохот и крик Даника:
– Мама!

Инна вбежала на кухню, полная самых худших опасений. Но кроме опрокинутой табуретки ничего страшного не обнаружила.

– Ассистент докладывает. Работу закончил. Комочков нет! – гордо отрапортовал Даник.

Инна сняла со сковородки ровный румяный блинчик, положила его на тарелку.

– Какой красивый! – сказал Даник, рассматривая блинчик. – Можно, я его съем?

– Конечно, ради кого все это затеяли.

– Ради кого?

– Ради тебя.

Второй блинчик получился неудачный, не то, что первый.

– Как всегда. А еще говорят, первый блин комом. А у меня почему-то всегда второй.

Она оценивающе посмотрела на блин:
– Отнесем его дяде Саше.

– Нет, – возразил Даник, – давай дяде Саше красивые блинчики отнесем. Этот я тоже съем.

Опорный пункт был закрыт. Инна и Даник, бережно прижимающий к себе пакет с блинчиками, постояли немного у закрытой двери.

– Наверное, ловит преступников, – сказала Инна. – Давай повесим здесь, на дверь.

Повесили. Со стороны пакет выглядел довольно подозрительно. 

– Надо написать, что от нас, – предложил Даник. – А то как он узнает.

Инна достала из сумочки блокнот, вырвала из него лист. Собралась писать, но тут зазвонил сотовый.

– Да, Борис Анатольевич… Что?.. Минутку, здесь плохо слышно.

Она сунула Данику блокнот и ручку:
– Напиши, – и вышла на улицу.

Даник написал на листке крупными печатными буквами: «ОТ ФЕИ», прикрепил записку к пакету и побежал к Инне.

По дороге в детдом зашли в магазин для художников: надо же выполнять обещания.

– Что вас интересует? – спросил продавец.

– Выбирай, – предложила Инна мальчику.

Даник с видом знатока рассматривал краски, уверенно ткнул в дорогой набор для профессионалов.

– О, молодой человек разбирается, – похвалил продавец его выбор и вопросительно посмотрел на Инну. – Берете?

– Конечно, – кивнула она. Это все, что она могла сделать для Даника.

Даник крепко прижал к себе коробку с красками.

Когда вышли из магазина, снова зазвонил сотовый.

– Да, Борис Анатольевич, – откликнулась Инна. – Да, конечно, помню… Да, обязательно встречу… Да, все будет на уровне. Как всегда.

– Это директор? Соскучился? – спросил Даник.

– Волнуется, – пояснила Инна. – Завтра приезжает важный человек. Если ему все понравится, то он подпишет контракт о сотрудничестве. Надо постараться.

– Ты же фея. Ты справишься.

В вестибюле детдома их уже поджидали директор и воспитательница. Вера Игнатьевна забрала у Даника коробку с красками. Софья Петровна взяла его за руку, он пошел с ней спокойно, молча, но на Инну оглядывался все с тем же вопросом в глазах.

Инна растерянно смотрела на краски, отобранные у Даника.

– Что вы так смотрите? Я положу их в игровой комнате, – сказала директор.

– Это Данику, – пояснила Инна.

– Как вы себе это представляете? Если хотите, чтобы у него были его собственные краски, игрушки, то забирайте насовсем. А если не забираете, то не ходите и не травмируйте ребенка.

– Я, что ли, хожу? – возмутилась Инна. – Он сам ко мне приходит!

– Если он вам не нужен, сделайте так, чтобы не ходил. А если надумаете брать, оформим без проблем. Он – круглый сирота, – спокойно проинформировала ее Вера Игнатьевна.

Инна неторопливо шла домой, раздумывая над словами Веры Игнатьевны. Легко ей говорить: надумаете брать. А личная жизнь? Ее и без ребенка-то не устроишь. От размышлений Инну оторвал звонок сотового.

– Добрый вечер, Александр Иванович, – сказала она, наверное, удивив участкового мягкими интонациями своего голоса. – Да, все в порядке. Даника отвела, пошел нормально, не сопротивлялся. Купили ему краски, правда, директриса их забрала, сказала, что будут общие. А так все нормально, не беспокойтесь… Что получили? Пакет с блинчиками? Ну, да… От кого?!

Важный человек, о котором напоминал директор, прибыл. Ничего так, вполне симпатичный, предложил называть его просто Иннокентий, без отчества,  тридцать семь лет, не женат (во всяком случае, штамп в паспорте отсутствовал). На Инну смотрел заинтересованно. Она довезла его до гостиницы на такси, сказала ему вежливо и деловито:
– Номер забронирован. Отдыхайте. В два часа совещание. К половине второго пришлем за вами машину.

– Борис Анатольевич говорил, что меня встретит красивая женщина, но я не ожидал, что вы настолько очаровательны, – рассыпался в комплиментах Иннокентий и, проявив хватку делового и до предела занятого человека, перешел от слов к конкретному предложению:
– Я ознакомился с программой на неделю, все расписано буквально по часам. Свободным остается только воскресенье. Может, проведем его вместе? Позвольте пригласить вас в ресторан.

– С удовольствием, – улыбнулась Инна, – только… Видите ли, подруга должна поехать в командировку, и может быть, она оставит мне своего ребенка, но, возможно, она найдет другой вариант, хотя, скорей всего…

– Инна Валерьевна, ребенок – не проблема! – бодро воскликнул Иннокентий. – Сколько ему?

– Семь лет. Мальчик.

– О, совсем большой! Возьмем с собой. Пообедаем в ресторане, потом пойдем в парк, на карусели. Потом в зоопарк, зверюшек посмотрим.

Инна согласно кивнула, почувствовав расположение к Иннокентию: сразу видно, что он любит детей. Вот и чудненько.

Что может удержать человека, который хочет увидеть свою маму? Как всегда, зацепив ногой швабру и протиснувшись сквозь прутья забора, Даник вырвался на свободу.

Инна, которая заблаговременно включила Даника в культурную программу выходного дня, спокойно отнеслась к его появлению.

Сегодня она была в наряде феи, том самом, светло-сиреневом платье. Волосы уложены в замысловатую прическу, на ногах – туфли на каблуках. Она взяла Даника за руку, и они чинно двинулись к проезжей части – встречать Иннокентия.

– Сейчас приедет дядя, и мы все вместе пойдем гулять, – сказала Инна.

Они стояли и ждали, наблюдая за проезжающими машинами.

– Может, он не придет? – спросил Даник. Похоже, что с надеждой.

– Мы слишком рано вышли, – пояснила Инна. – Привычка. Феи не должны опаздывать. Подождем. А вон он.

Она показала на высокого худощавого мужчину в темном костюме, который вышел из такси совсем не в том месте, где нужно. Такси отъехало, а Иннокентий бодро зашагал в противоположную от них сторону. 

– Иннокентий! – крикнула Инна. Но он не услышал.

Пришлось прибегнуть к современным технологиям. Она достала сотовый:
– Иннокентий, я вас вижу. Повернитесь на сто восемьдесят градусов и идите прямо, потом перейдете улицу.

Даник внимательно вглядывался в Иннокентия, который, следуя указаниям Инны, уже приближался к ним.

– Это который первый или который второй, на машине? – спросил Даник.

– Те двое пропали безвозвратно, – ответила Инна. – Это третий. Разве не видишь?

– Они все такие похожие.

– Мне нравится один тип мужчин.

– Какой тип?

– Приличная одежда, приличная работа. Ты хочешь, чтобы я с каким-нибудь бомжом встречалась?

– Нет. Но тебе нужен другой тип, – уверенно сообщил Даник.

– Какой?

– Отважный, решительный, который не оставит в трудную минуту и всегда придет на помощь.

Инна взъерошила ему волосы:
– Ты и правда сказок начитался. В реальной жизни таких нет.

Иннокентий подошел, наконец, к ним, разулыбался. Инна тоже ему улыбнулась. Он повел их в дорогой ресторан: с роскошной обстановкой, с нарядной публикой за столами, с невероятно серьезными официантами.

Сели за стол. Даник с интересом все разглядывал, вел себя тихо, прилично. К ним подошел официант, молодой, преисполненный собственной значимости, подал меню. 

– Даник, давай возьмем тебе суп с фрикадельками. Хочешь? – спросила Инна, изучив меню.

– Да, – благовоспитанно согласился Даник.

– Я буду только кофе, – сказала Инна официанту и передала меню Иннокентию. Тот заказал от души, дорогие изысканные блюда с причудливыми названиями. 

В ожидании заказа Иннокентий произнес многозначительно:
– Инна, Иннокентий – какое созвучие наших имен. Удивительное совпадение. Возможно, знак судьбы.

Инна очаровательно улыбнулась. Почему бы и нет?

Официант принес заказ, расставил тарелки.

Иннокентий принялся за еду, Инна отпила глоток кофе.

Даник взял ложку, попробовал суп:
– Горячий.

Инна выразительно посмотрела на него.

– А, – понял Даник, – ветер под носом.

И он изо всех сил дунул на суп. Горячие жирные брызги разлетелись во все стороны, в том числе и на костюм Иннокентия.

– Даник! – воскликнула Инна.

Иннокентий вскочил, безуспешно пытаясь оттереть темные жирные пятна.

– Извините, я не нарочно, – огорчился Даник.

– Вам помочь? – поинтересовалась Инна.

– Нет, благодарю вас, я сам, – и Иннокентий торопливо ушел.

– Я не нарочно, – оправдывался Даник. – Я же дул на картошку, она не разлеталась.

– Картошка твердая, – объяснила Инна, – а суп разлетается сильнее, потому что он жидкий. Практическая физика.

– Мы физику еще не проходили. Я только во второй класс пойду. 

К Инне подошел официант:
– Извините, оплатите, пожалуйста, заказ.

– К чему такая срочность? – спокойно спросила Инна, извиняя ему его неопытность. – Этот мужчина вернется и оплатит.

– Боюсь, что он не вернется, – возразил официант, который, несмотря на молодость, кое-какой опыт уже приобрел. Этот мужчина вышел из ресторана, сел в машину и уехал.

– В какую машину? – удивилась Инна.

– В обычную. Остановил и уехал.

– Может, поехал переодеваться?

Официанта причины исчезновения Иннокентия не волновали. Он подал ей чек:
– Оплатите, пожалуйста.

От цифр на чеке Инна пришла в ужас:
– Сколько? С ума сойти.

– Если вы не в состоянии оплатить заказ, я вызову полицию.

– Зовите, кого хотите, – обиделась Инна.

– Мы сами вызовем, – заявил Даник. – Мама, давай позвоним дяде Саше.

– Вряд ли это поможет, – безучастно отозвалась расстроенная Инна.

– Я сам позвоню, – храбро сказал виновник происшествия и взял у нее сотовый.

– Дядя Саша, это Даник, – и отошел, тихо рассказывая о том, что с ними приключилось.

– Значит, у вас нет денег, чтобы оплатить заказ? – строго спросил официант.

– У меня есть деньги, чтобы оплатить заказ, но если я его оплачу, то их не будет… Даже на хлеб ребенку! – сказала возмущенная Инна.

Довольный Даник подошел к ней, протягивая сотовый:
– Мама, дядя Саша хочет тебе сказать.

Она нехотя взяла телефон:
– Слушаю.

Официант терпеливо ждал, пока Инна неподвижно сидела с телефоном возле уха.

– Да, поняла, – сказала она, наконец, приободрившись. – Спасибо, – и твердо заявила официанту:
– Значит, так. С этим мужчиной, который здесь сидел, я абсолютно незнакома. Он подошел к нам у ресторана. Платить за незнакомых людей я не собираюсь. То, что вы за ним не уследили – это ваши проблемы. Вот эти блюда заказывал он, а не я. Я лично заказала только кофе и суп для мальчика. Это я оплачу. Сколько с меня?

Официант молча подсчитал, подал другой чек.

– Отлично, – воинственно сказала Инна. – И кстати, я сейчас разговаривала с полковником полиции. Если вы будете меня обижать, он пришлет сюда своих ребят, и они разгромят весь ваш ресторан.

Официант посмотрел на Инну укоризненно, посчитав эти угрозы явно лишними: чем он ее, собственно, обидел? Пожал плечами и молча удалился.

– Дядя Саша не мог так сказать, – возразил Даник. – И он не полковник, а майор.

– Я не очень разбираюсь в званиях, – сказала Инна, хотя сама очень даже разбиралась. – Ешь свои фрикадельки.

Инна сердилась на себя. Тоже мне, фея. Если нужно было по работе, она самостоятельно и не такие ситуации разруливала, а тут растерялась почему-то. Не была готова морально к такому повороту событий, расслабилась, разнежилась, хотела почувствовать себя просто женщиной в свой законный выходной. Самой обычной нежной беззащитной женщиной, а не всемогущей феей. Нет, даже в выходной нужно быть сильной и находчивой. И не раскисать! Подумаешь, кавалер сбежал. Это не повод менять планы. Куда он собирался их повести? На карусели, кажется? Вот туда и отправимся!

– Поедем в парк! – решительно объявила она.

 
Пока шли к остановке, Инна провела с Даником небольшую воспитательную беседу.

– Даник, – сказала она, – тебе надо быть очень осторожным. Из-за тебя мои знакомые подвергаются страшным испытаниям.

– В сказках отважный герой всегда проходит испытания, чтобы выручить принцессу, – ответил Даник.

– Хочешь, открою тебе страшную тайну?

Он кивнул.

– Твоих испытаний никто не выдержит.

– А зачем тебе такой?

– Других не бывает.

Приехали в парк: аттракционы, толпа народу, шумно веселятся дети и взрослые. Инна, поддавшись общему приподнятому настроению, оживилась, повела Даника к карусели. Даник крепко держал Инну за руку, словно боялся ее потерять, робко поглядывал на шумную толпу.

– Хочешь на карусели покататься? – спросила Инна.

Даник помотал головой.

– Здесь шумно, народу много, – еще крепче прижался к ней.

Она немного растерялась. Что теперь? Куда еще собирался повести их несостоявшийся спутник? Ах, да, зверюшек смотреть.

– Тогда пойдем в зоопарк? – предложила Инна.

Даник пожал плечами.

В зоопарке тоже было много народу, глазевшего на животных в вольерах. Инна с удовольствием окунулась в почти забытую атмосферу детства. Как давно она здесь не была! Инна с интересом разглядывала и медведей, и обезьян, и симпатягу – собаковидную гиену, которая, положив голову на край своей будки, флегматично наблюдала за посетителями зоопарка.

– Даник, смотри, зебра! А вот тигр. Какой красавец! – тормошила она поскучневшего Даника. – Тебе что, не нравится?

– Мне животных жалко. За что их в клетки посадили? Они же ни в чем не виноваты. Наверное, спят и видят, что они на свободе.

– Да все нормально с этими животными! – с досадой воскликнула Инна. – Их кормят, за ними ухаживают. Зачем им свобода?

– Наверно, так же и про нас, детдомовских, думают, – прошептал Даник.

Инна остановилась, растерянно посмотрела на него. Даник вдруг оживился:
– Давай пойдем в Ботанический сад! Тут рядом! Там тихо, деревья такие классные! На дубе шишки растут! А землянику есть нельзя. Она невкусная.

От слов «Ботанический сад» на Инну повеяло скукой, но у Даника загорелись глаза.

«Странный мальчик. Дети обычно рвутся на карусели, – подумала Инна. – Может, и к лучшему…»

И сама испугалась своей мысли. Почему к лучшему, о чем это она?

Инна с сомнением посмотрела на свои изящные туфли: нежная кожа, высокие каблуки. Не самая подходящая обувь для пеших прогулок по лесной местности. Даник энергично тянул ее за руку:
– Еще там есть такое дерево – желания исполняет!

Этот аргумент подействовал, Инна послушно пошла за Даником. Может, это дерево и ее желание исполнит?

– Часто там бываешь? – поинтересовалась Инна, удивляясь осведомленности мальчика.

– Однажды с экскурсией ходили, – пояснил он.

Они не спеша шли по асфальтированной дороге, обсаженной с двух сторон диковинными деревьями, за которыми виднелась чаща редкостных растений. Среди них Инна смогла определить только лианы, остальные были совсем незнакомыми. После шумного зоопарка здесь было необыкновенно тихо. Насчет туфель Инна немного успокоилась – главное, не сходить с асфальта – и с ними ничего не случится.

–  Нам рассказывали, что сюда из зоопарка сбежала лисица. Вырыла норку, живет и думает, что на свободе. За ней, конечно, наблюдают, но она об этом не знает. И живет счастливая, – говорил сияющий Даник, явно наслаждаясь природой.

В этой тишине, среди природы, Даник чувствовал себя в своей стихии. Он уже не держался за руку Инны, а постоянно отбегал от нее, показывая чудеса Ботанического сада. Подбежал к красным ровным ягодам, видневшимся на земле среди зелени.

– Видишь, земляника! Как я говорил. Только не ешь ее.

Инна подошла, полюбовалась на аккуратную несъедобную землянику.

Даник пробежал вперед, показал на высокое дерево.

– Вот, смотри, на дубе шишки!

Инна внимательно и недоверчиво осмотрела странный дуб – листья как у дуба, но среди них – действительно! – висят шишки – результат экспериментального скрещивания деревьев.

Даник восторженно повторял:
– Видишь, как я говорил! Я никогда не обманываю. А еще здесь есть яма! Глубокая, ровная и круглая. От летающей тарелки! Правда! А вон дерево желаний!

Даник подбежал к дереву с толстенным стволом, оглянулся на Инну, показывая:
– Надо поставить ладони вот так, – он прижал ладони к стволу, – закрыть глаза и загадать желание. И оно обязательно сбудется!

Инна, осторожно ступая туфлями по земле, приблизилась к заветному дереву, прижала ладони к его теплому шершавому стволу и закрыла глаза.

– Суженый мой, приди ко мне, – тихо прошептала она.

«Наверное, я так глупо выгляжу, – подумала Инна. – Разве дерево сможет исполнить желание? И что это за дерево такое?»

Она открыла глаза, подняла голову, рассматривая крону могучего дерева, которая выделялась на фоне уже темнеющего неба. Что за дерево, так и не поняла, но обнаружила, что гуляют они долго.

– Даник, темнеет уже, пора возвращаться, – позвала Инна, оглянувшись, но Даника не увидела.

– Даник! – с тревогой крикнула она.

 
Инна металась, порываясь бежать то в одну сторону, то в другую, в панике звала Даника. Наконец, услышала его голос, доносившийся откуда-то издалека:
– Мама! Мама!

Она помчалась туда, по траве, забыв про туфли, не обращая внимания на то, что подол вечернего платья цепляется за колючие растения.

Инна обнаружила Даника сидящим на дне круглой, широкой, не очень глубокой (метра полтора), но все-таки внушительной ямы.

– Это та самая яма, от летающей тарелки, – сказал Даник. – Видишь, я не обманывал.

Инна облегченно вздохнула: нашелся!

– Вылезай оттуда. Темнеет. Нам пора возвращаться.

– Я не могу. Ногу больно. Не могу на нее наступить.

Ей не оставалось ничего другого, как в своем нарядном платье и туфлях, которые еще сегодня днем были изящными, слезть в эту яму, к пострадавшему ребенку.

Когда Инна ощупывала стопу Даника, он болезненно морщился.

– Это растяжение. Я знаю. У меня было. Наступить не могу. Давай позвоним дяде Саше, он меня понесет.

– Может, без дяди Саши обойдемся? – предложила Инна. 

– Ты же меня не поднимешь.

– Давай-ка сами. Держись за меня.

Инна поставила Даника на ноги, поддерживая его и подталкивая наверх. Когда они почти достигли края ямы, Даник сорвался и сполз вниз. Инне тоже пришлось снова спуститься.

– Я же говорил, – сказал Даник. – Сами не вылезем. Давай дяде Саше позвоним.

Инна вынула сотовый из сумочки, набрала номер.

– Александр Иванович. Это… Узнали? Простите, вы не могли бы приехать? Даник ногу подвернул и не может идти.

– Дядя Саша! Спасите нас! – преувеличенно драматично крикнул Даник, наклоняясь к телефону, в восторге от приключения. Инна его восторгов не разделяла.

– Вы где? – спросил участковый, и она заторопилась, объясняя:

– В яме. От летающей тарелки. Здесь еще недалеко дуб, на котором растут шишки, – и тут она осознала, что именно она говорит. Любитель розыгрышей еще мог бы посмеяться, но серьезный страж закона, скорей всего, посоветует ей не увлекаться крепкими алкогольными напитками. Инна замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, и к своему огромному удивлению услышала по-военному четкий ответ:

– Понял. Скоро буду.

– Правда, поняли? – недоверчиво переспросила она. Да она сама себя не поняла!

– Думаешь, он нас найдет? – неуверенно поинтересовалась она у Даника. Он закивал, абсолютно не сомневаясь в способностях дяди Саши.

Уже совсем стемнело. Инна и Даник сидели на дне ямы, ожидая спасения. Зазвонил сотовый. «Наверное, участковый все-таки заблудился», – Инна вынула телефон, посмотрела на номер, произнесла как можно непринужденней:

– Борис Анатольевич, извините, я сейчас не дома… Если скажу, где, вы все равно не поверите… Да, понимаю, что очень важно произвести на Иннокентия Львовича хорошее впечатление, чтобы он подписал контракт.

Инна выразительно посмотрела на Даника:

– Да, завтра сделаю все возможное… Конечно. И невозможное. Как всегда. Извините, зарядка кончается.

Она отключила телефон и сказала Данику:
– Накрылся наш контракт.

– Как накрылся?

– Медным тазиком. Иннокентий, наверное, и разговаривать со мной не захочет.

– Это же он нас бросил, а не мы его.

– Именно поэтому. Люди не любят свидетелей их неудач и поражений.

Инна встала, пытаясь что-нибудь рассмотреть в непроглядной тьме, которая окружала яму.

– Александр Иванович не звонит. Может, он думает, что я пошутила? Я бы подумала.

– Дядя Саша обязательно придет нам на помощь, – заверил Даник.

Инна выбрала на телефоне номер участкового.

– Алло? Алло? Александр Иванович? – но ответа не было. Зато было видно, что телефон совершенно разрядился.

– Все, зарядка кончилась. Теперь он нас точно не найдет. Давай все-таки самостоятельно выбираться.

Даник прислушался.

– Слышишь?

Под чьими-то шагами шуршала трава. Даник закричал изо всех сил:

– Дядя Саша! Дядя Саша!

И тут их осветил яркий луч мощного фонаря.

Участковый наполовину слез в яму и помог выбраться Данику, которого Инна заботливо поддерживала снизу. Потом он помог вылезти и Инне, и она предстала перед ним во всей красе: растрепанная, в перепачканном платье и в разодранных туфлях.

Участковый нес на спине Даника, невероятно этим счастливого, Инна шла рядом, слегка держась за локоть Александра Ивановича. Одна туфля у Инны еле держалась на ноге, поэтому идти она могла очень медленно, волоча ногу в порванной туфле.

– Когда вы сказали про летающую тарелку, я сразу понял, где вы, – буднично сказал Александр Иванович.

 
Усевшись на мягкое сиденье такси, Инна почувствовала, как сильно она устала.

– Меня по дороге высадите, – попросила она. Не поедет же она в таком виде отвозить Даника. – Да, здесь, остановите, пожалуйста.

Такси остановилось у входа во двор. Инна открыла дверцу, с трудом вылезла из машины, то и дело роняя туфлю. Даник молниеносно прошмыгнул мимо Инны и помчался в темный двор с криком:
– Я не хочу в детдом!

Оказывается, с ногой у него все в порядке!

От моментальной расправы Даника спасло только то, что Инна не могла быстро передвигаться.

Участковый отпустил такси и направился к возмущенной Инне, которая, сильно волоча ногу в порванной туфле, пыталась догнать Даника.

– Поймаю, так отшлепаю! – грозилась она.

– Инна! Инна Валерьевна! Подождите, – Александр Иванович шел рядом с ней, уговаривая. – Понимаю, вам платье жалко, туфли жалко, себя жалко. Но подумайте, пожалуйста, почему он это сделал. Для такого поведения должна быть серьезная причина.

– Поиздеваться решил! – воскликнула Инна. – Вот причина!

– Может, решил проверить ваше терпение.

– Ваше тоже! Тащили такого бугая!

– Он не тяжелый. Я бы и вас донес. Даже с удовольствием.

Инна на секунду приостановилась, глядя на участкового, потом решительно направилась дальше.

– Давайте, сейчас понесу, – предложил участковый. – Вам же трудно идти.

– Не надо меня носить!

Она села на скамейку, сняла туфлю, рассматривая степень ее повреждения. Александр Иванович сел рядом, начал спокойно рассказывать:

– У меня был такой случай. Две девчонки, пятнадцати лет, выпили. Вызывали меня шесть раз подряд. Кричали, что их бьют, насилуют. И каждый раз я приходил. Понял, конечно, что они так развлекаются. Но все равно приходил. И десять раз пришел бы. Даже если бы они посчитали меня тюфяком и тупицей. Но, как ни странно, наоборот, зауважали. Потом протрезвели, извинялись. Сказали, хотели проверить, насколько у меня терпения хватит. Удивлялись, как я их не придушил.

– И почему же вы их не придушили? – сквозь зубы поинтересовалась все еще сердитая Инна.

– Каждый раз я радовался, что вызов ложный, что они живы и здоровы. Потому что всякого повидал. К тому же они так шумели, что вполне могли спровоцировать каких-нибудь хулиганов.

– А если бы там и правда были какие-нибудь преступники? А вы один ходили.

– Не вызывать же подкрепление, если не уверен.

Инна задумчиво посмотрела на туфлю в своей руке, вспоминая слова Даника:
– Значит, вы отважный.

– Я это не для того рассказал, чтобы похвастаться. Хочу сказать, что должна быть причина. Может, терпение проверял, может, дело в чем-то другом. Вам помочь?

Участковый протянул руку к туфле. Инна решительно надела туфлю и встала.

– Не знаю, что он там проверял. Я тоже хороша, уши развесила. «Я никогда не обманываю». Все – нарочно! И в ресторане нарочно! Из-за него Иннокентий и ушел! Ну, я ему покажу!

И двинулась по направлению к дому. Участковый поднялся со скамейки, медленно пошел рядом с Инной.

– Вы, наверное, тоже иногда обманываете, – предположил он. – Может, даже при нем. Вспомните.

Инна недовольно нахмурилась. Ну, да, приврала немного в ресторане насчет полковника и его ребят. Подумаешь.

– Знаете, что! – возмутилась она. – Это мое дело! Только вы тут у нас такой, верх совершенства, такой терпеливый, прямо ангел с крылышками! Легко вам быть терпеливым, вы на службе! Посмотрела бы я на вас, если бы вы в своем лучшем костюме пошли в ресторан, а вас бы там обрызгали!

Участковый улыбнулся:
– А что, идея. Надо проверить. Давайте сходим в ресторан.

– Это с вашей зарплатой? Да ее только на сосиски с капустой хватит.

Александр Иванович вдруг стал очень серьезным, остановился:
– Тоже решили испытать мое терпение?

Инна тоже остановилась, пожала плечами:
– Просто констатирую факт. А вы обиделись? Наконец-то нормальный человек, а не ходячая добродетель.

– Неудивительно, что вы до сих пор не замужем, с таким характером.

– А это вообще не ваше дело! – заявила Инна и продолжила свое медленное продвижение к дому, приволакивая ногу в разодранной туфле.

За спиной послышался звонок сотового и голос участкового:
– Участковый Платонов… Да, могу, я тут недалеко.
– Меня вызывают, – громко сообщил Инне Александр Иванович. – Я за Данилой попозже зайду.

Она нервно телепалась к своему подъезду, бурча на ходу:
– Попозже! Мне, между прочим, завтра с утра на работу!

У подъезда стоял Даник. Увидев подходящую Инну, настороженно замер.

– Пойдем, сокровище мое, – сказала Инна, у которой уже не было ни сил, ни желания с ним расправляться.

– Значит так, – говорила Инна, пока они поднимались по лестнице. – Программа-минимум. Сейчас я иду в ванную, потом ты идешь купаться, а я приготовлю ужин. В таком виде я уже не могу существовать. Понятно?

Даник согласно кивнул.

Сотовый телефон, поставленный на зарядку, упорно звенел.
Инна, вышедшая из ванны в халате, с полотенцем на голове, услышав звонок телефона, поспешила в гостиную.

Даник говорил с кем-то по телефону:
– Ее нет. Куда-то ушла.

«Опять этот мальчишка все портит!»

Она подбежала к Данику, выхватила у него свой сотовый, и все раздражение, накопившееся в ней, вылилось потоком гневных слов:
– Кто это звонил? Иннокентий? Зачем ты трогал телефон? Кто тебе разрешил? Почему ты вмешиваешься в мою жизнь? Откуда ты вообще взялся на мою голову? Ты мне никто!

У Даника задрожали губы:
– Это дядя Саша звонил. Что, я должен был сказать, что ты купаешься голая? Так же нельзя говорить! А когда ты кричишь, ты похожа не на фею, а на Бабу-Ягу!

И Даник выбежал из комнаты, из квартиры – хлопнула входная дверь.

 
Она помчалась за ним, как была – в халате, с полотенцем на голове, в тапках, кричала вслед, надеясь остановить:
–  Даник! Даник!

На лестнице тапок слетел с ноги, намного опередив свою хозяйку. Инна подобрала тапок, бегом вернулась, влезла в удобные туфли без каблуков, схватила ключи от двери, на секунду задержалась у зеркала, глянула на свое отражение – и выбежала из квартиры.

Если бы ей еще вчера сказали, что она в таком виде выйдет на улицу, она бы, конечно, не поверила. Но сейчас все мысли были: найти Даника, помириться с ним, успокоить… Зачем, почему она помчалась за ним как сумасшедшая? Не проще ли было – раз уж так случилось! – решить: ну и пусть я Баба-Яга, да, я и есть такая, настоящая, к чему притворяться доброй феей. Раз уж этот мальчик, внезапно ворвавшийся в ее жизнь, понял, наконец, что она вовсе не его мама. Проще и удобнее было остаться дома, пусть его ищет полиция в лице участкового, пусть детдом отвечает за своего воспитанника, который без присмотра болтается по улицам, она же совершенно посторонний человек. Но столько отчаяния было в словах Даника, столько горечи в глазах, когда он понял, что никому не нужен.

Инна выбежала в полутемный двор, огляделась: Даника нигде не было видно.

– Даник! – позвала она. – Даник!

Никто не отозвался. Инна в отчаянии кинулась туда, где был выход к проезжей части. На освещенной улице она наткнулась на двух представителей рабочего класса, которые, скорее всего, решали вопрос, где пристроиться с бутылкой. Неожиданное появление Инны в халате и с полотенцем на голове значительно подняло их настроение:
– О, красавица! Любовник сбежал? Лови его!

Инна, не обращая внимания на их игривый тон, спросила взволнованно:
– Извините, вы не видели, тут мальчик не пробегал?

Мужички посерьезнели:
– Нет, никто не пробегал. Сынок, что ли, потерялся?

– Да. Сын, – сказала она, чувствуя, как поднимается в ней теплая волна и комок подступает к горлу, а слезы – к глазам. Почему-то показалось ей, что и в самом деле она – вот такая вот бестолковая мамаша, от которой убежал ребенок – сын! – а она бегает, ищет его. Потом найдет, конечно, и они будут вместе, в обычной, будничной и такой счастливой семейной жизни.

– Даник! Даник! – Инна металась по огромному двору, заглядывая в его самые дальние и темные уголки, чуть не плача от отчаяния. Куда он мог подеваться?

В свете фонаря появилась знакомая фигура участкового, быстро направлявшегося к дому.

– Александр Иванович! – бросилась Инна к участковому. – Даник потерялся!

– Что случилось? Вы его все-таки отшлепали? – спокойно спросил он.

– Нет, что вы… Но я… Вы позвонили, а я думала… Не разобралась, накричала на него. Это я во всем виновата, – честно призналась Инна.

– Значит, я виноват, – все так же спокойно произнес участковый. – Не надо было звонить. Вы идите, а то простудитесь. Я сам его найду.

Никуда она не ушла. Не могла она уйти.

Александр Иванович огляделся по сторонам, оценивая обстановку и крикнул нарочито грубовато:

– Данила, выходи! Мать совсем загонял, целый час бегает, тебя ищет!

В ответ на этот провокационный призыв откуда-то из дальнего угла послышался тихий обиженный детский голосок:

– Она мне не мама!

Оба они рванулись туда, на этот голосок, полный обиды и горечи.

Фонарь участкового осветил мальчика, забившегося между кустами и толстым стволом дерева. Сидя на корточках, Даник тихонько всхлипывал и прошептал еле слышно самые страшные для него слова:

– Она меня не любит.

Инна кинулась к нему, обнимая и целуя:

– Даник, маленький мой, пойдем, пойдем. Купаться, ужинать…

Она повела Даника к подъезду, и не было силы, которая могла бы ее остановить. Участковый, который молча шел следом, наверное, понял это, потому что останавливать и не пытался. У подъезда Инна обернулась к участковому:

– Я его сама утром отведу.

И повела Даника домой. Участковый остановился у подъезда, задумчиво глядя им вслед.

Дома Инна искупала Даника, закутала в свой махровый халат и усадила ужинать. Выбрала самое красивое постельное белье и постелила ему на диване в гостиной.

– Даник, пойдем спать, – позвала она. Но Даник уже уснул за столом после всех треволнений этого длинного дня.

Инна осторожно подняла его, уложила в постель, постояла, глядя на него, спящего, непривычно притихшего. Она выключила свет, вышла в прихожую, сняла, наконец, полотенце с высохшей уже головы. Волосы, не расчесанные и не уложенные вовремя, забавно торчали в разные стороны. Инна равнодушно взглянула на свое отражение и направилась в ванную, и еще долго и тщательно отстирывала перепачканную одежду Даника.

Когда прозвенел звонок будильника, Инна слегка пошевелилась, закашлялась, отключила сигнал будильника и в изнеможении от проделанной работы уронила голову на подушку.

Даник, уже одетый в свою выстиранную и высохшую одежду, подошел к кровати, тронул Инну за плечо:
– Мама.

Она открыла глаза, снова закашлялась, сказала с трудом, приподнимаясь и показывая на полку шкафа:
– Даник, там градусник, подай, пожалуйста.

Послушный Даник принес градусник, спросил обеспокоено:
– Ты заболела? Я тебе чай принесу.

Инна обессиленно лежала, с тревогой прислушиваясь к грохоту, доносящемуся из кухни, где хозяйничал Даник.

Вскоре он пришел, к счастью, целый и невредимый, и даже с неразбитой чашкой с чаем. Инна посмотрела на цифры градусника и взяла сотовый:
– Борис Анатольевич, у меня температура сорок. Вы уж как-нибудь без меня, – и скорей отключилась, не дожидаясь его реакции на эти слова. И так ясно, какой она будет, а выслушивать сейчас нотацию о своей безответственности у нее нет сил.

Потом набрала другой номер, сказала непривычное, полузабытое уже:
– Поликлиника? Примите вызов, пожалуйста.

Инна отложила сотовый, взяла чашку с чаем – крепким, горячим! – золото, а не ребенок; сказала, глядя в раздумьи на него, золотого:
– Врача вызвала, с работы уволилась, а с тобой что делать?

– Разве ты уволилась? – переспросил Даник. – Ты же заболела?

– Это одно и то же, – вздохнула она.

– Это я виноват, – огорчился Даник. – Ты из-за меня заболела.

– Нет, я сама виновата, – возразила Инна. – Не надо было бегать по улице после купанья.

Инна отпила чай, нерешительно спросила у Даника:
– До детдома сам дойдешь?

– Я буду за тобой ухаживать, – решительно сказал Даник.

– Заразишься еще. Я сама справлюсь.

Но Даник повторил упрямо:
– Я буду за тобой ухаживать.

Ей было так приятно это слышать, так приятно было его присутствие, его решимость ухаживать за ней. Инна дотянулась до него, погладила по голове, милый ты человечек!

–  Слушай внимательно, – предупредила на всякий случай. – Если кто-то придет, дверь не открывай. Я сама подойду.

Вскоре пришла врач из поликлиники, назначила лечение, открыла больничный. Лекарства у Инны, привыкшей болеть на ходу, как говорится, без отрыва от производства, в аптечке были, от больничного отказываться не стала: сложно объяснять, пусть будет на память.

Утомившись после визита врача, Инна с удовольствием опустила голову на подушку, закрыла глаза, погружаясь в дремоту.

Раздался звонок в дверь, в спальню вбежал Даник, выпалил возбужденно:
– Дядя Саша пришел. Ему можно открывать? Я открою? – и умчался в прихожую, не дожидаясь ответа.

Инна обеспокоено приподнялась, натянула повыше одеяло.

Участковый вошел решительный, строгий, сразу понятно: при исполнении. Инна смотрела виновато: обещания не сдержала, его подвела и, конечно, что-то нарушила.

– Можно? Заболели? Врач был? – задал участковый сразу три вопроса, на который у Инны оказался только один короткий ответ.

– Да, – кивнула она.

– Лекарства какие-нибудь нужно? – все так же строго спросил он.

– Нет, спасибо, у меня все есть. Все нормально. Только вот Даника не смогла отвести, – тихо сказала она.

– Надо было мне позвонить.

– Я собиралась.

– Я пообещал Вере Игнатьевне, что Даник утром будет в детдоме, а вы меня подводите.

– У меня температура высокая, а вы со мной, как с преступницей, – чуть не плача сказала Инна. – Я действительно собиралась позвонить. Тут врач пришла.

Александр Иванович присел на стул у кровати, сказал мягче:
– А вы и есть преступница. Укрываете сбежавшего детдомовца. Поймите, он же к вам привязывается.

– Знаю, – тихо произнесла она и хотела добавить: «Пусть, потому что…», но ничего не добавила. Рано еще говорить об этом. Еще нужно выздороветь и все хорошенько обдумать. Найти веские убедительные доводы – не для себя: для себя она уже все решила – для других, кто будет недоумевать и препятствовать.

– А потом вы его все равно отведете в детдом, – неожиданно жестко заключил участковый.

Она и тут промолчала, не стала ничего объяснять.

Участковый встал, сказал сухо, официально:
– Сейчас я его отведу. Если снова к вам прибежит, сразу звоните. Я, конечно, тоже виноват. Подпал под ваши чары.

Официальный тон настолько не вязался с его последними словами, что Инна не поняла, переспросила:
– Куда попали?

– Опыт у меня большой, – пояснил участковый, – но с феями раньше общаться как-то не приходилось.

В гостиной Александр Иванович убеждал Даника отправиться в детдом:
– Пойдем, Данила. Пора нам на службу. У меня своя служба, у тебя – своя.

Даник, естественно, отказывался:
– Я за мамой буду ухаживать.

«Неужели убедит?» – скептически подумала Инна. Даник упирался не на шутку. Наверное, участковому, придется тащить его силой.

«Нет, силой ни в коем случае нельзя», – Инна обеспокоилась, села на кровати. От высокой температуры кружилась голова, лекарство почему-то совсем не подействовало. «Ну и куда вы собрались, Инна Валерьевна?» – и она снова легла, прислушиваясь к спокойному уверенному голосу участкового:

– В принципе – дело хорошее. Но Инне Валерьевне сейчас главное – спокойная обстановка. А с тобой какое спокойствие? Обедом тебя покормить нужно, потом на улице захочешь побегать. И будет она с тобой канителиться, а не лечиться. Ты же хочешь, чтобы она выздоровела?

– Я здесь тихо буду сидеть, – не сдавался Даник.

– Инна Валерьевна сильно заболела. Она, может, недели две болеть будет. Две недели ты тихо не высидишь.

Даник упрямо молчал.

– А если и высидишь, – спокойно продолжал участковый, – то зачахнешь без воздуха и движения. – А двигаться надо обязательно. Тогда вырастешь крепким, сильным, в армию пойдешь. Вот когда я служил… Идем, по дороге расскажу, а то меня ждут, – и Александр Иванович деловито направился к двери.

Даник пошел за ним, нерешительно оглянулся на дверь спальни:
– А если маме что-то нужно будет?

– Вечером загляну, присмотрю за ней.
– Обещаете?
– Обещаю.

Участковый обещание сдержал, вечером пришел. Позвонил Инне на сотовый, она встала, накинула халат, открыла дверь.

Он вошел с большим пакетом с продуктами, спокойный, уверенный. Ей вдруг показалось, что они уже давно женаты, и это ее муж пришел домой с покупками – такой родной, надежный.

Нет, если она выйдет за него замуж, то вряд ли его увидит. Он же нарасхват, и днем, и ночью, его постоянно куда-то вызывают, и так и будет он бегать за нарушителями порядка, какие уж тут покупки.

«Ты уж и замуж собралась, – усмехнулась про себя Инна. – А жених и не подозревает». 

– Данику обещал, – пояснил потенциальный жених. – За вами ухаживать.

– Я так и поняла, – кивнула Инна. – Как он?

– Нормально. Вы ложитесь. Сейчас чай вам сделаю. С лимоном.

Инна послушно отправилась в спальню. Он принес ей чай, осторожно передавая чашку, и не сразу отпустил, даже когда она взяла ее.

– Как приятно, когда о тебе заботятся, – тихо сказала она. – Вряд ли с Даником так возятся, когда он болеет.

Он присел рядом, с удовольствием подхватил разговор о Данике:

– Вот он вчера и притворился. Решил наверстать упущенное. Может, у него раньше было растяжение, а никто с ним не возился.

– Да, наверное, – согласилась Инна, вспоминая. – Он говорил, что было, и похоже, не обманывал. Так достоверно изобразил, потому что знал, как это бывает. Но, по-моему, не только из-за этого. Потом скажу. Вы же еще придете?

– Обязательно, – заверил ее надежный человек.

– А, ну да. Вы же Данику обещали.

– Не только из-за Даника. Хочу каждый день быть рядом с тобой.

Инна, немного окрепнув после болезни, хозяйничала на кухне, по привычке выглядывая в окно. Воскресенье. Наверное, Даник прибежит.

Но вместо Даника увидела Александра Ивановича, а для нее теперь просто Сашу, приближающегося к подъезду, и открыла ему дверь до того, как он позвонил.

– В магазин собрался, – деловито сообщил Александр Иванович. – Что купить?

Послышался звонок сотового. Инна взяла телефон и смотрела на номер, не решаясь ответить.

– Назойливый поклонник? – спокойно поинтересовался Александр Иванович.

– Директор, – сказала Инна. – Наверное, хочет сообщить, что я уволена. Такого еще не было, чтобы я целую неделю не появлялась на работе.

– Ты же на больничном.

– Меня приняли с условием: первый день больничного – последний день работы.

– Это противозаконно.

Инна пожала плечами: такие мелочи никого не волнуют. Телефон замолчал и тут же зазвонил снова. Она набралась мужества – все равно когда-нибудь придется это выслушать – и ответила на звонок:
– Да, Борис Анатольевич… Просто не успела… Нет, спасибо… Да, спасибо… Да? Замечательно.

– Уволил? – спросил Александр Иванович, пытаясь расшифровать странное выражение ее лица.

– Нет, – медленно произнесла потрясенная Инна. – Сказал, что я – ценный работник. Пожелал, чтобы я скорее выздоравливала. Спросил, нужны ли какие-нибудь лекарства. Контракт подписан. Все в порядке. Удивительно. Прямо не верится. Такое ощущение, что я – в сказке.

– Ты же фея. Сказка – твое рабочее место.

– А рядом – самый настоящий сказочный герой: отважный, решительный, который не оставит в трудную минуту и всегда придет на помощь, – и она поведала ему то, что постеснялась сказать раньше, – Даник притворился, чтобы показать мне, какой ты.

– У меня служба такая, – улыбнулся Александр Иванович.

– Значит, ты со мной по долгу службы?

– Если на вверенном мне участке непорядок – я должен реагировать.

– И какой же тут непорядок?

– Прекрасная фея, печет такие вкусные блинчики – и не замужем.

И отважный решительный герой, всегда готовый прийти на помощь, обнял прекрасную фею и поцеловал ее.

Даник вошел в знакомый двор и уже издалека увидел их, выходящих из подъезда.

Инна, немного бледная, шла медленно, опираясь на руку Александра Ивановича. Пройдя несколько шагов, остановилась:
– Что-то я уже устала.

– Может, вернешься? – предложил ее спутник. – Сам схожу.

– Нет, пойдем вместе. Надо же мне выходить на воздух, на солнышко. А то совсем зачахну, – улыбнулась она. – Да, да, я слышала, как ты разговаривал с Даником. У тебя хорошо получается.

Он улыбнулся в ответ.

Даник тихонько отступил назад и убежал, пока они его не заметили.

Они его не заметили, только Инна постоянно беспокойно оглядывалась, словно кого-то искала.

Вера Игнатьевна увидела Даника, идущего по двору детдома в воскресное утро, и удивилась непривычному зрелищу:
– Даник? Кто тебя привел?

Он промолчал.

– Сам пришел? – догадалась Вера Игнатьевна и похвалила:
– Повзрослел.

Даник не пошел бегать во двор с другими детьми, сидел один в игровой комнате, рисовал акварелью. Прибежал запыхавшийся Лешка за мячом, тоже удивился:
– Ты же ушел?

– Я уже вернулся, – спокойно ответил Даник, продолжая рисовать. – Вера Игнатьевна сказала, что я повзрослел. А я просто постарел и стал мудрым. Не буду им мешать.

Инна, удобно пристроившись у стола, любовалась на своего суженого, который чинил модель парусника.

– Значит, оно и правда, настоящее. Дерево желаний, – подумала она вслух.

Он протянул ей починенный кораблик:

– Готово.

Инна взяла кораблик, задумчиво глядя на этот парусник, когда-то сломанный Даником. Ее суженый тоже задумчиво смотрел на кораблик. Потом они посмотрели друг на друга.

– Я хотела тебе сказать… – начала Инна.

– Я тоже хочу тебе что-то сказать.

В детдом они пришли вдвоем, прошли в кабинет директора.

– За Даником? – спросила Вера Игнатьевна. – Документы принесли?

Александр Иванович протянул ей папку с документами.

– Будем оформлять, – буднично сказала директор.

– Это долго? – поинтересовалась Инна.

– Как получится. Но забрать его вы можете прямо сейчас. У меня тоже есть документ.

Они удивленно переглянулись.

Строгая Вера Игнатьевна протянула им лист бумаги, на котором нежными переливами акварели были изображены три дерева с переплетенными ветвями: одно – могучее, крепкое, второе – пониже, стройное, тонкое, а между ними – третье – маленькое деревце с кудрявой кроной.

Из детдома они выходили втроем, как оживший рисунок Даника, его сбывшаяся мечта: папа – сильный и отважный, мама – самая красивая на свете! – и он, их сын, посередине, крепко держит их за руки.

– Может, сходим в кафе? – предложила Инна. – Я не говорила, что обожаю сосиски с капустой?